Другая молитва призывала «белый свет и утреннюю зарю и красное солнце», чтобы повлиять на всех, находящихся у власти, и светской и церковной [Там же: 491 (также 501)]. Наиболее суровые учителя церкви оценивали проявления физической красоты как греховные и потенциально опасные, однако

Просительные молитвы как источник для изучения..,

95

русские миряне рассматривали ее как полностью совместимую с христианством:

Есть Иордань река, среде Иердани реки бел камень, на том белом камени святом стою яз, раб Божий имярек, и смываю с собя худость и умываю на собя хорошество и лепоту. И как обрадуется мир крещеной Христовы Пасхи и Велику дни, и так бы обрадовался мне, рабу Божию имярек, стар и мал и велик, рабы Божий и рабыни 28.

Формулировки этой молитвы с просьбой наделить красотой свидетельствуют о том, что она сопровождалась ритуальными действиями. Аналогичным образом обычное начало мирских заговоров: «Стану благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверми, из ворот воротами»29 может быть рассмотрено не только как вербальная формула, но и как описание реальных действий. Многие молитвы, как церковные, так и мирские, обрамлялись специфическими инструкциями, в которых описывались сопровождающие их действия. Молитву на подход к суду, цитированную выше, следовало произносить над водой и мылом, и после этого человек умывал свое лицо. Крестьянское празднование дня святого Георгия, когда скот традиционно выгоняли на пастбище, включало и ритуальные действия, и произнесение ритуальных слов. Согласно одной версии, крестьянин трижды обходил вокруг пастбища с топором в одной руке, свечой в другой, серпом вокруг шеи, с иконой св. Георгия и яйцом. В другой версии говорящий призывал христианских персонажей, таких как св. Георгий и Козма и Дамиан, обращаясь к ним с просьбой в церковной манере, чтобы они молили Господа и Богородицу за говорящего и его скотину, защищая его от «еллинские руки... и от всякого зверя чернаго и сераго... от всякого крамольника и от татя» [Там же: 495]. Он просил Иисуса Христа, который держит в своей власти «всю небесную область и земную тварь» [Там же: 495], пустить около его стада огненную реку. В третьей версии ритуала говорящий брал рогатину, трижды очерчивал ею скотину во дворе и говорил: «Пусть тын железной круг моего скота... от сего дни и во все лето до белого снегу» [Там же: 496]. Таким образом, как в самих молитвах сплетались христианские и мифические мотивы, так и ритуальные действия включали элементы православной литур-гики, языческого обряда и повседневной деятельности.