30 [НГБ 1958/4: 31-33] Оализняк, c.562>. Середина XIV в. Издатели данного тома неверно объяснили велики день как праздник вообще.

31 Грамота № 134 [НГБ 1958/3:73-74] Оализняк, с. 503>. Стратиграфические данные для датировки недостаточны, однако написание соответствует образцам, характерным для XIV в. Идентификация Григория как управляющего и Домны как ключницы основана на сведениях из других берестяных грамот. См.: [Янин 1975:144-145].

32 Славянский фольклор связывает летние грозовые бури со св. Илией. Несмотря на то, что ученые поторопились возвести это верование к пережиткам чествования русского языческого грозового бога Перуна, библейская история о том, как Илия вознесся на небо в огненной колеснице, дает альтернативный, христианский источник народного верования. Обсуждение культа св. Илии с акцентом не преемственности с язычеством см.: [Ivanits 1989: 29-33,138-140].

33 Обсуждение вопроса о появлении слова «Русалии» в средневековых славянских рукописях см.: [Gobble 1989]. О поздних крестьянских верованиях, включающих ассоциации между Русалиями и водными женскими демоническими существами/и/салкалш, см.: [Ivanits 1989:75-81].

34 Грамота № 389 [НГБ 1963/6:88-90]. Первая половина XIV в. См. также: [НГБ 1993/9:161], где издатель высказывает предположение о том, что документ должен читаться как в [р]оуса[ль].

35 См. феминистскую аргументацию: [Matossian 1973: 337-338; Hubbs 1988]. Критику такой интерпретации см.: [Levin 1997а: 35-38; Levin 1989:19-20,37-43].

Рождение ребенка

в допетровской России:

церковное право

и народные традиции

Рождение ребенка в средневековой России было критическим событием в жизни женщины, ее семьи и всего социума Женщина вступала в новую для нее роль — роль матери. В практическом отношении ребенку предстояло оказывать ей экономическую поддержку и помощь, когда она состарится. Более того, в системе экзогамии и браков по расчету женщины обычно устанавливали наиболее тесные эмоциональные связи именно со своими детьми. Семья заботилась о своем продолжении в следующем поколении: новорожденный со временем должен был занять место родителей и приступить к выполнению тех же обязанностей. Ребенок символизировал собой возможность дальнейшего распространения той ткани взаимной поддержки и обязательств, которая лежала в основе киевских и московских политических структур. Община получала еще одного члена. Однако эти достоинства сопрягались с риском, который несли в себе роды: женщина подвергалась суровому физическому испытанию, а выживание новорожденного полностью зависело от окружающих.