Исследованные в этой статье культы выросли лишь в результате обнаружения неизвестных тел и желания обыкновенных людей видеть в них нечто экстраординарное. Данные культы отражают народное понимание святости, согласно которому божественная сила может быть направлена в этот мир через посредников — святых и их мощи. Для простых русских людей первое свидетельство сверхъестественной силы заключалось в необычной степени сохранности тела, которое свидетельствовало о его особой силе влиять на физическое состояние живых. Веря в то, что эти тела обладают силой, люди приписывали им изменения в своем самочувствии. Они верили в то, что мертвые тела принадлежали святым людям, которые будут в раю помогать тем, кто ищет их заступничества на земле.

Свидетельства людей, которым были явлены чудеса, давали первоначальный толчок для развития культа этих святых. Во всех описанных случаях человек, который первым объявлял о появлении нового святого, был, несомненно, простолюдином: ремесленник, торговец, солдат, домохозяйка или маленький ребенок. Сообщество, включая местное духовенство и представителей светской элиты, верило им; не потому, что провинциальные русские люди были особенно легковерными, но потому, что их сви-

От тела к культу

185

детельства казались в том культурном контексте весьма правдоподобными. Средневековые христиане, как и современные, понимали чудо как определенное вмешательство Бога в течение повседневных событий. Но в отличие от современных людей, которые предполагают возможность объяснения большинства событий, в том числе и экстраординарных, непреложными законами природы, средневековые русские были более склонны рассматривать их как проявление сверхъестественной силы. Если результат был одновременно и неожиданным, и желанным, то это могло свидетельствовать о чуде. Иными словами, чудеса отражали исполнение пылких желаний больше, чем любые нарушения естественного порядка. Христианские идеи, воплощенные в житиях святых и в дидактических историях, побуждали верующих замечать проявления божественной силы в окружающем мире. Поэтому не вызывает удивления то, что они интерпретировали свой опыт на языке чудес.

Чтобы знать, к кому обращаться за помощью и кого благодарить при получении ее, последователи новых святых изобретали для них имя, чтобы называть его в молитве, и зрительный образ, чтобы вызывать его в своем воображении. Могло потребоваться много лет, чтобы установилось согласие относительно единого имени и внешнего облика, но впоследствии преобладающее значение придавалось уже способности святого к чудотворению. Жизнь святого на земле мало принималась во внимание, и некоторые детали досочинялись. Если верующие придумывали своему чудотворцу прижизненную биографию, то они опирались на образцы замечательных людей из своей среды: странствующие монахи, благочестивые девицы, тяжело работающие подростки. Еще чаще приверженцы местных святых вспоминали как прелюдию к их существованию на небе трагическую смерть утонувшего в реке, убитого молнией или человеком.