22

Двоеверие и народная религия

Однако едва ли крестьянское общество, хотя и консервативное, остается неизменным. Маурин Перри [Регпе 1989: 119-143] убедительно доказывает, что если фольклор отражает менталитет крестьян XIX в., то он не может одновременно отражать и ценности крестьян допетровского периода, когда юридические, политические и экономические реалии были другими. Кроме того, крестьянские обычаи в том виде, в котором они зафиксированы в XIX в., имели ограниченное, локальное распространение; зачастую те или иные особенности религиозных обрядов были характерны лишь для одного района или даже для одной деревни. Это разнообразие заставляет предположить, что происходило развитие новых обрядов на местах, а не размывание древних традиций. Самый консерватизм крестьянской культуры затрудняет процесс датирования религиозных верований. Народные обряды сохранили остатки далекого прошлого, иногда даже палеолитического периода, но трудно понять, когда эти остатки потеряли живое религиозное значение. Этнографы, фиксировавшие народный обычай, были зачарованы его «языческими» составляющими и предпочитали умозрительные языческие объяснения обрядов тем христианским смыслам, которые вкладывали в них сами крестьяне 10. В вопросах фольклора, язычества и средневековой народной культуры ученые попали в ловушку логического круга. Они воссоздали на основе этнографических данных XIX в. дохристианские верования и затем использовали полученную в результате систему для доказательства того, что она существовала на протяжении всего средневекового периода.

Пристрастность источников затрудняет реконструкцию средневековой народной религии. Мы узнаем о низших классах общества только в тех случаях, когда они пересекаются с элитой, и с точки зрения этой элиты. Проповеди, законы, епископские послания, покаянные материалы и летописи сосредотачивали непропорционально много внимания на проблемах, совсем как современные газеты. Но поскольку эти тексты могли достичь только аудитории, уже принявшей христианскую идентичность, то к эпитету «поганый» следует относиться критически. Обнаружить «языческие» практики удавалось, когда индивид желал открыть на исповеди свой проступок священнику; обычным на-

Двоеверие и народная религия

23

казанием было наложение епитимьи в виде молитв и поста. Такой способ преследования нарушений предполагает долю сотрудничества со стороны нарушителя, а это едва ли было бы возможным в условиях конфликта и сопротивления. Более того, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что большинство «языческих» ритуалов совершалось по случаю христианских праздников и параллельно с официально принятыми церковными обрядами.