В более коротком плаче по великому князю Изяславу в «Ипатьевской летописи» та же самая мысль выражается несколько иначе: «Вя-чеславъ же стрыи его наипаче плакася по сыновци своемъ по Изя-

1 Ср. в предании о святой Великой княгине Анне Кашинской (XVII в.): И.Свен-чиский. Похоронне голосїнс і церковно-релїігійна поезія (Lemberg 1910, Общество Шевченко), 26.

352

Приложение

славі река: "Сыну, то мое было місто, но предъ Богомъ ні что учинити"».

Часто встречающийся в записанных позднее восточнославянских плачах мотив призыва к покойнику отряхнуть с себя сон и встать, как нам известно, встречается лишь однажды, а именно в процитированном выше месте «Ипатьевской летописи», где описывается смерть Владимира Васильевича: «Востани отъ гроба твоего, о честная главо, востани, отряси сонь, ніси бо умерлъ, но спишъ до обьщаго востания. Востани, ніси бо вьмерлъ, ність бо ти умерети ліпо, віровавшу въ Христа, всему міру живодавча, отряси сонъ, возведи очи да видиши, какоя тя чести Господь тамо сподоби и на землі не бес памяти тя ос-тавилъ братомь твоимь Мьстиславомъ. Востани, видь брата твоего, красящаго столь земля твоея. К сему же вижь и благовірную свою княгиню, како благовірье держить по преданью твоему, како поклоняється имени твоему».

Элементы первоначального народного плача по покойнику трудно различимы под литературно обработанным и христиански окрашенным поверхностным слоем. Летописец или биограф святого, который должен был знать антихристианский характер некоторых народных плачей, разумеется, использовал их с большой осторожностью в своих писаниях. Поэтому в некоторых случаях сходство совсем небольшое, как, например, призыв в приведенном выше плаче взглянуть на скорбящих людей, собравшихся вокруг гроба, а в предании о святых Борисе и Глебе — просьба первого к своему блаженному брату помнить о нем и в потустороннем мире. Для обоих примеров существуют параллели в современных плачах по покойнику. Довольно часто, особенно у украинцев, плакальщик обращается к покойнику с просьбой взглянуть на собравшихся близких.