VII. Не менее существенно, что русские послы со скандинавскими именами клялись именем славянского бога Перуна, но не Тора; предполагают, что и тексты договоров были заключены на греческом и славянском языках (при посредстве болгарских книжников). Это может означать, что варяги в славянской среде интенсивно ассимилировались, чему способствовали и собственно скандинавские «языческие» верования: языческий культ не отрицал силы иноплеменных богов, и варяги стремились заручиться поддержкой богов тех земель, где они оказались, — христианского и славянских.

VIII. Проблемы, поставленные В.Й.Мансиккой, остаются актуальными до сего дня. В списке богов Владимирова пантеона действительно присутствуют персонажи с иранскими именами, что может свидетельствовать не только о синкретическом характере пантеона, но и компилятивном характере самого списка. Однако Шахматов не продемонстрировал текстологических оснований для того, чтобы считать список богов позднейшей вставкой. Напротив, исторические основания для включения иранских божеств в общерусский пантеон имеются, так как под властью Владимира оставались земли в южнорусской лесостепи, населенные ираноязычными аланами. Судя по лингвистическим реконструкциям, основанным назначении теони-мов, функции божеств этого синкретического пантеона дублировались и пересекались — иранский Хоре и древнерусский Дажьбог воплощали солнце, Дажьбог и Стрибог давали и «простирали» благо (бог— праслав. заимствование из иранского со значением «доля, благо» — ср. богатство и т.п.). Симаргл, если сопоставлять его с иранским Сэнмурвом, вообще «выпадал» из высшего «божественного» уровня, будучи химерическим существом, собакой с птичьими крыльями, вестником богов, но не персонажем одного с ними «ранга». Показательно вместе с тем, что Симаргл замыкает список мужских «божеств» — далее следует единственный женский персонаж пантеона, Мокошь, чье имя определенно связано с представлениями о плодородной влаге, «матери — сырой земле»; таким образом, находит себе объяснение и место «посредника» Симаргла между небесными богами и богиней земли. Летописный список богов, очевидно, не был конструкцией древнерусского книжника — летописные списки имен (этнонимов, антропонимов) вообще отличались особой точностью передачи традиции и особой структурой, когда список начинался с главного (обобщающего) персонажа и т.д.: см.