Но ответ уже, конечно, известен. Они бросают слова на ветер. Итак, подошедший священник просит плачущих женщин отойти от погребальных носилок и Бо-жией властью повелевает, чтобы ничто не мешало усопшему, но чтобы ему было позволено свободно отойти в то жилище блаженных душ, куда уже некогда перешли его предки. И чтобы он смог беспрепятственно совершить столь долгий и недостаточно безопасный путь; то, что имел он драгоценного из домашних вещей в течение жизни, кладут ему в гроб, а прежде в своем доме умершего супруга обряжают в новую одежду и новые онучи. Усопшему подкладывают подушечку, набитую сухой землей. И когда уже священнослужители закончили погребальное бормотание, супруга умершего, подбегая с воем и криком, еще раз призывает мужа вернуться к жизни. Ее плач поддерживают сами священнослужители с певчими и теряют еще полтора часа в восклицаниях. Далее приносится серебряный крест, его кладут на гроб.

В этот же день готовят достаточно обильную и пышную трапезу, на которую созывают христиан (так они называют нищих), чтобы они, конечно, не имея занятий, за усопшего молились Богу. Приглашают священнослужителей, а также и всех родных по крови. Затем на серебряное блюдце кладут пшеницу, политую медовым вином. Беря по одной ложечке, присутствующие единогласно желают душе покойного вечного блаженства, а его потомкам — изобильных средств к существованию. Вскоре по кругу пускают чашу, полную жженого вина. Наконец, оставив кушанья, старший из священнослужителей снова возжигает ароматный ладан и изгоняет вон злых духов, после благословляет пищу, начертав знак креста. Иностранцам чести ради первым подносят чашу, и, если их отличает какой-либо чин и положение в обществе, их щедро наделяют подарками. И в это время все полными кружками пьют за здравие своего царя, за блаженство души усопшего, за счастье родных по крови и браку... Те, кто более богат, раздают по пятницам милостыню, но только [в виде] малой части обычного хлеба» (лат.).