145

ламъ), і то творять отаі, сего не могуть ся лишити (наченше въ поганьстві даже и доселі — приб. в Соф.) проклятаго ставле-нья вторыя тряпезы нареченыя роду і рожаницам, велику прелесть верным крестьяном і на хулу святому крещенью и на гнівь Богу (по святімь крещеніи череву работай попове уста-виша трепарь прикладати Рождества Богородици къ рожа-ничьні тряпезі, отклады діюче, таковии нарицяются кормо-гузьци, а не раби Божьи; и неділи день и кланяются, написавше жену въ человічьскь образъ, тварь — приб. в Соф.). }. огнь творит спорыню, сушить і зріет (в Соф. вместо этого: а огнь богъ, егда съхне жито, тогда спорыню творить), того ради окаянниі полуденье чтуть і кланяються на полъднь обратившеся. Послесловие: Си же повість велика есть, но мы ліности ради от многа мало избрахом. Вместо этого в Софийском списке читается: ДосюдЪ бесіда си бысть, досюді могохъ написати, даже несоша книги мы Царю граду, а мы вьісідше исъ корабля, идохомъ въ Святую гору, нъ то бяше велико слово, нъ дотуді написахъ.

Как видно из предыдущего, лишние против подлинника «Слова» места касаются религий разных народов. Толкователь обладал некоторыми сведениями в области мифологии неславянских народов, хотя часть этих сведений довольно сомнительного характера. Любопытно, что толкователь задался целью установить преемственную связь между почитанием судьбы «рода и рожениц» у разных народов (і). Он производит его со времен египетского Осириса, миф о рождении которого ему был известен. Через посредство халдеев, греков и египтян родопочитание, наконец, дошло до славян. Стремление выяснить, кто у кого научился идолопоклонству и разным суевериям, присуще древним историкам. Так, Георгий Амартол интересуется судьбами астрологии, «рожествословия» (в переводе на старославянский) у разных народов. Изобретение этой науки приписывается Невроду, который «создаВавилонъ градъ и напервіе показа ловы діяти и волшвения Персяномъ, быс старій, научивъ я звіздозаконью, звіздословию и небеснымъ двизаниемь, отража-ющімь ся вся, яко и что имь хощеть быти; от тЬхъ елини рожество-словью научивъшеся начаша бьівающімь от звіздь двизание нари-цати не точью звіздозакония и звіздословия, волшвения от ма-гусЬянъ, иже от персянъ начать, ибо персяне магогъ от земець наричються, ти же Неврода глаголюще о божеству, и бывъшю ему въ звіздахь небесныхъ наричють Ориона»45.

По рукописи Московской Духовной Академии № 100, л. 19г. — 20-а Максим Грек в послании о Фортуне, Сочинения I2, 358, приводит такие же мысли о происхождении астрологических учений: Зороастр и персидские волхвы, «научиша небеснымъ и звЪзднымъ движешемъ строитися человЪческимъ всЪмъ вещемъ... юже прелесть пр1яша убо вседушно египтяне, а отъ нихъ же еллини».