468

Ср.: cap. 23. S. 317, cap. 31. S. 329, cap. 36. S. 341. С одной точки зрения Летопись близка к позиции польской историографии — в ней царит молчание об antisacrum.

Мотив вмешательства sacrum в дела земные обнаруживается также в так называемой Болгарской апокрифической летописи (заголовок произведения звучит: Сказание Исайи пророка etc.), последнее издание: И. Иванов. Бого-милски книги и легенди. — София, 1925/1970. С. 280-287. Возникновение этого апокрифа датируется в литературе второй половиной XI века, поскольку последнее его сообщение касается нападения печенегов на болгарские земли. Вышеуказанная датировка представляется неправдоподобной: из-за дезориентации летописи в истории Болгарии не только X, но и первой половины XI века произведение не могло возникнуть ранее XII в. Автором, без сомнения, был болгарин с протоболгарской ориентацией, относящий поселение (прото)болгар в Добрудже к велению божьему, которое должно было свершиться при посредничестве пророка Исайи. В литературе принята точка зрения, что апокриф характеризовал болгар как избранный народ, даже призванный осуществить особую историческую миссию, Й. Иванов. Op. cit. С. 271; ср.: П. Динеков. История на българската литература 1. — София, 1962. С. 251 п.; М. Каймакамова. Две старобългарски летописни съчинения от XI в. II Исторически преглед, 32/5/1976. С. 86-96 (где также приведена литература по данной проблеме). Можно сказать, что апокриф скорее обосновывал вторжение протоболгар, ссылаясь на волю Провидения, нежели выражал национальную гордость, поскольку национальные чувства подчинял идее христианства и с равной благосклонностью трактовал собственных болгарских властителей, так и византийских императоров, оккупирующих Болгарию, не исключая Василия Болгаробойцы (и благословено бысть царьство его, С. 286). Позитивное вмешательство sacrum в земные болгарские дела памятник ставил в зависимость от христианских добродетелей, которыми должны были отличаться правители этой страны. Так, Борис правил «греха не им*ке ни жении. И бысть благословено царство его...» С. 283. Подобным же образом автор апокрифа расценивал безгрешность и безженность иных болгарских монархов, в чем исследователи усматривают влияние богомильства, отрицающего таинство брака, что, впрочем, не обязательно, так как критерий добродетельной жизни мог вытекать из монашеского образа жизни. «Благословение» же божье апокриф понимал в смысле материального обеспечения населения, так, при добродетельном царе Петре «бысть благословено царьство его. Тогда оубо... бысть изобилия отъ всего, сир'кчь пшеница и масло, меда же, мл*кка и вина и отъ всего дарования божья вр^ше и кип^ше и не 6i оскоудения ни о штомь, нь 6i ситость и изобильство отъ всего до изволения божья» (С. 284). Если в некоторых случаях апокриф не прямо связывал периоды благоденствия с вмешательством sacrum, то он оставлял читателю самому домыслить это. Напр.: при первом царе «Славе» «и в та л'кта изобилия бысть отъ всего»