1970. S. 143, богомильство придало восточному дуализму более мягкую форму.

489 Brückner. Mythologische Studien III. S. 163 (со ссылкой на Крека); Brückner. Mitologia slowianska. S. 130, 133, где автор отверг Белобога, как в литературе определялось приведенное Хельмольдом понятие «bonus deus», чему подтверждение можно также найти в топономастике. В то же время уже Неринг (Nehring. Der Name beibog in der slavischen Mythologie II ASPhil. 25/1903. S. 66-73) показал, что имя Белобог имеет литературное происхождение, аналогично название двух лужицких гор Чернобог и Белобог, что подтверждает Недо (Р. Nedo. Czorneboh und Bieleboh —- zwei angebliche Kultstätten in der Oberlausity II Letopis. Jahressch. des Inst. f. sorb. Volksforsch. R.

C. № 6/7/1963/64. S. 5-18). Всего в 15 км от Москвы мы находим урочище Белые Боги (Nehring. Op. cit. . S. 72). He след ли это финского мировоззрения? Урбаньчик (Urbanczyk. Religio. S. 18) считал свидетельство Хельмольда о славянском дуализме его собственной конструкцией, связанной с верой славян «в персонифицированную долю». Однако же понятие доли-судьбы у славян имеет более позднее происхождение (равно как и вообще понятие предназначения) — оно развилось под византийским влиянием сначала у южных и восточных славян, где также судьба была персонифицирована, ср.: Moszynski. Op. cit. S. 698 n. Slownik polityczny XVI wieku 5. — Wroclaw etc,

1971. S. 282, польский язык XVI века вообще не знает этого слова. Брюкнер (А. Brückner. Fantazje mitologiczne // Slavia 8, 1929-1930. S. 340-341) опроверг выводы Пейскера (J. Peisker. Koje su vjere bill stari Sloveni ptije krstenija7 -- Starohrvatska Prosvjeta N. S. 2. — Zagreb, 1928. S. 36), касаю-