Четыре века назад Киевская митрополия Константинопольского патриархата состояла из собственно Киевской, Владимирско-Брестской, Луцко-Острожской, Полоцко-Витебско-Мстиславской, Турово-Пинской, Холмско-Белзской, Львовско-Галицко-Каменецкой и Перемышльско-Сяноцкой епархий. Ее верующие называли себя "христианами греческого закона". В те времена народы делились скорее по религии, чем по языку. Простые русины Речи Посполитой не понимали догматических расхождений между Восточной и Западной церковью. Они полагали, что у каждого народа на земле есть своя вера. У поляков - польская вера, а у русинов - "руська вера". Люди одной веры должны уважать людей дугой веры. Нельзя переходить из одной веры в другую.

В XVI в. Европу всколыхнула Реформация и Контрреформация, духовная же жизнь Киевской митрополии протекала без сильных потрясений. Согласно праву патроната, землевладельцы решали, кто будет священником в храмах, находящихся в их владениях. Они представляли искателя священства епископу и обещали, что будут его содержать. Уровень образования не имел серьезного значения при рукоположении. Обычно кандидаты из потомственных священнических семей умели читать и писать по-славянски, знали наизусть отрывки из Священного писания и основные молитвы. Кандидатов на епископскую кафедру выдвигало собрание шляхетства греческого обряда и представляло для утверждения главному раздавателю "духовных хлебов" - королю Речи Посполитой, который и утверждал соискателя за политические и военные заслуги последнего или его поручителей.

Хотя Речь Посполитая была в то время самым веротерпимым государством Европы, к христианам греческого обряда часто относились как к гражданам второго сорта. Польские духовные писатели называли их "схизматиками", церкви "синагогами", а епископов "владыками" (в смысле:. "ненастоящие епископы"). Обычный латинский епископ занимал более значительное общественное положение, чем Киевский митрополит. Владык не пускали в сенат, в отличие от их собратий латинского обряда. Православные храмы были обязаны отчислять десятую часть своих доходов ближайшему костелу. Всеми привилегиями обладали только польские и литовские шляхтичи римского обряда, которые чувствовали себя завоевателями и колонизаторами восточно-славянских земель. Русинское шляхетство стремилось упрочить и приумножить свои права, важнейшим из которых они считали право раздачи "духовных хлебов" в своих владениях.

Славянский язык постепенно выходил из литературного употребления. Русинские церковные писатели писали на польском, который был понятен большинству граждан Речи Посполитой.

Для поддержания благолепия храмов в городах существовали т.н. церковные братства, которые вначале только собирали пожертвования, но постепенно стали определять всю приходскую жизнь. Братчики приобретали у экзархов константинопольского патриарха грамоты на ставропигию, т.е. на выход из подчинения местного епископа, и устанавливали в церквях собственные порядки. Они держали в своих руках ключи от храмов и дарохранительниц, нанимали лояльных себе священников, а верных епископу изгоняли. Братчики распоряжались церковным имуществом, которое закладывали и пускали в оборот. Они решали, на что тратить церковные доходы. Братства часто не слушались местных епископов. Для того, чтобы сместить провинившегося священника, епископ греческого обряда не мог, как это было в других странах, обратиться к государству, а собирал группу знакомых вооруженных дворян, пленял нарушителя и доставлял к себе на суд.

Городские жалобные книги того времени были переполнены доносами духовенства и мирян друг на друга. Епископы упрекали братства в неблагочестии и незнании веры. Миряне писали о том, что у епископа все монахи - блудники, а все священники - двоеженцы. За обвинениями стояли имущественные тяжбы.