— Снимайте доспехи, — обратился Тангейзер к юнцу, — и я прикончу троих из вас. А если спешитесь, то и пятерых.

Он заставил лошадь сделать шаг вперед. Молодой рыцарь побелел. Подними он свой меч, Тангейзер выстрелил бы ему в лицо. Дальше этого, несмотря на свое хвастовство, он бы не пошел. Де Луньи, знавший людей лучше, чем его молодой товарищ, поднял руку.

— Хватит! — приказал де Луньи. — Пока не прозвучали слова, которые нельзя взять обратно.

Тангейзер не отводил взгляда. Веки молодого рыцаря задрожали, и он отвернулся. Тангейзер посмотрел на де Луньи, успокаивающе улыбаясь.

— Значит, я могу рассчитывать на одного из ваших мальтийских проводников.

— Вне всяких сомнений, — ответил де Луньи, успокаиваясь. Он кивнул головой в сторону холмов, из-за которых доносился рокот пушек. — Как идет сражение? Мы услышали сильный шум и решили, что с нас хватит уже начищать доспехи и попивать вино.

— Эль-Борго выстоит, — сказал Тангейзер. — Но я сомневаюсь, что Сент-Микаэль протянет хотя бы час.

— Они же держались до сих пор.

— Знамена янычаров уже полощутся на стенах крепости.

— А мы не сможем обойти их с фланга?

Тангейзер скрыл сострадательный взгляд.

— У Мустафы на высотах двадцать тысяч резерва.

Де Луньи нахмурился.

— А насколько хорошо защищен их лагерь?

— Их лагерь? — Вопрос был глупый, в нормальном состоянии Тангейзер не позволил бы ему слететь с губ. Желудок говорил ему, что этот день — который и так уже тяжело сказался на его неокрепшем здоровье — обещает стать еще хуже.

— Турецкий лагерь, — сказал де Луньи. — Госпиталь, если его можно таковым назвать. Их запасы продовольствия и вооружений. Повара, матросы, арапы. Этот их рынок.

К тому времени, когда де Луньи завершил свой список обреченных, Тангейзер точно знал, что они отправятся и выяснят все сами, независимо от того, как он ответит. И он сказал правду.

— Даже мыс Виселиц был защищен лучше. Там десятка четыре или около того конных пикетов, растянутых на большое расстояние. Отряд фракийских солдат копает ямы для отхожих мест. И, как вы сказали, повара, матросы, невооруженные рабы, больные. Никаких брустверов или частоколов. Все до единого батальоны стоят на холмах.

Де Луньи не показался Тангейзеру самым великим хитрецом на свете, однако все французы из его окружения ценили его врожденную способность к обману, которая не раз приносила им пользу, особенно в похожие моменты. Де Луньи подался вперед в седле.