Посредством разнообразных интриг Роксалана сумела убедить Сулеймана, что его сын не только собирается свергнуть его, но еще и поддерживает связи с еретиками-сафавидами в Иране, с которыми Сулейман тогда воевал. Сулейман вызвал принца Мустафу в свой лагерь в Карамании и с характерной для него безжалостностью приказал своим глухонемым евнухам удавить его.

— Если бы принц Мустафа действительно собирался свергнуть султана, он ни за что не явился бы на его зов, — сказал Тангейзер. — Я знал принца. Этот заговор был нелепой выдумкой русской женщины.

— Теперь нам уже не узнать, — уклончиво ответил Аббас. — Но я хочу поговорить не об этом. Негодование в армии по поводу смерти принца было огромным, особенно среди янычаров. Если бы нашелся человек, готовый вести их, ничто не помешало бы янычарам сбросить Сулеймана или даже убить его. Котлы перелились бы через край.

Медный котел, в котором варилась еда для единственной в день трапезы янычаров, был символом их ордена. Перелившийся через край котел был сигналом к бунту, событию, благодаря которому по меньшей мере два предыдущих султана получили трон. Хотя численно янычары были самым маленьким формированием в армии, их политическое влияние было огромно.

— Но такого человека не нашлось, — сказал Тангейзер.

Аббас смотрел на Тангейзера проницательным взглядом. Тангейзер ничего не ощущал. Какие бы чувства он ни испытывал раньше, они давно уже были позабыты.

— Если бы даже и нашелся такой человек и начался бунт, — сказал он, — это только спровоцировало бы войну между Мюрадом, сыном принца Мустафы, и его дядьями. И тогда вместо одного человека погибли бы многие тысячи. Наш султан, как и всегда, поступил мудро.

— Именно так, — согласился Аббас. — Что снова возвращает меня к моему рассказу. Некие силы требовали, чтобы все потомки принца были истреблены. Чтобы род его прекратился навсегда. Мюрад был задушен вскоре после его смерти. Второму сыну принца Мустафы было всего три года. Сулейман отправил дворцового евнуха и капитана янычаров, чтобы предать ребенка, своего внука, смерти. Этот капитан был выбран по жребию из телохранителей погибшего принца в доказательство того, что они остались верны своему султану.

Тангейзера вдруг охватила невыносимая усталость и черная меланхолия. Ему хотелось обратно в постель. Ему хотелось, чтобы эфиоп продолжал ухаживать за ним. Он желал сопровождавшего его выздоровление молчания. Но эфиопа здесь не было. Одна только вежливость не позволяла Тангейзеру уйти из-за стола Аббаса.