| |
Введение
Несмотря на оптимизм, выраженный в названии моей лекции,
можно задать вопрос, а существует ли "восточное католическое богословие"? А если
существует, то в чем его суть? Эти вопросы я хотел бы адресовать современности.
Но вначале позвольте мне определиться с терминами.
Терминология
Невозможно точно сказать, что такое восточное католическое
богословие или чем оно должно быть, если не определить, чем оно не является: это
не восточное/православное богословие. Можно было бы предложить, что это просто
спорная проблема, не требующая доказательств и попытаться включить в нее
различные интеллектуальные и богословские традиции. Это не означает, что
восточное католическое богословие оппозиционно к православному. Наоборот, они
оба претендуют на происхождение от одних и тех же святоотеческих и литургических
источников. И, кроме того, восточные католики находятся под сильным воздействием
современных православных писателей, влияние которых они восторженно приветствуют
и благодарно принимают. Во-вторых, восточное католическое богословие это - не
западное католическое богословие, хотя оно подпитывается сильным западным
влиянием, более, чем это происходит с православным богословием, хотя
православное богословие также впитало в себя многое из современной западной
мысли[1], даже если оно и неохотно сознается в этом.
Означает ли это, что восточное католическое богословие
является богословием, которое создано богословами, которые происходят из
восточных католиков. Не всегда. Мы видим, что православные часто порицают
православных же мыслителей, которых они осуждают как чересчур "западных" или
"схоластических", которым они отказывают в праве быть представителями
православного богословия; то же самое справедливо и в отношении восточного
католического богословия. Есть некоторые восточные католические писатели,
которые как попугаи пересказывают дособорные католические учебники теологии, в
то время как изумляющее воздействие библейского, патристического и
литургического обновления, начало которому положил II Ватиканский собор, уже
проникло на католический Восток. Я не мог бы никоим образом назвать такую
литературу восточным католическим богословием.[2]
Итак, следовало бы лучше говорить о "католическом восточном
богословии", как о некоем стиле католической богословской мысли, в котором слово
"восточный" не является экклезиологическим или этническим атрибутом тех, кто
творит это богословие, но эпитетом, описывающим природу и качество этого
богословия самого по себе. [3]
Относительно подобной дефиниции следует вспомнить определение
американского суда по поводу порнографии: трудно описать точно, что это такое,
но мы сразу понимаем это, когда видим. То же самое я думаю и о восточном
католическом богословии. Нельзя запретить ему походить на западное католическое
богословие и православное богословие, ибо они достаточно древни, целостны и
богаты богословскими традициями, которые произошли из них. Итак, восточное
католическое богословие существует несмотря на трудности в отличии его от
других, и, как и любая культурная реальность, оно заслуживает того, чтобы его
судили на основании его же собственного права.
Таким образом, вы уже получили ответ на первый вопрос, существует ли в
действительности восточное католическое богословие: зачаточное, широко не
распространенное, борющееся за признание и право на существование, часто
защищающееся, даже осажденное, но не вышедшее в тираж и не капитулировавшее. Как
же можно описать такое богословие? Можно ли вообще его описать? Стоит ли
пытаться? Я хотел бы определить его как богословие католических делателей,
знающих и любящих наследие христианского Востока, богословие которого стремиться
дышать обоими легкими, пытающееся некоторым образом воодушевить католическую
мысль, через подпитку ее с обеих сторон западно-восточного христианского
водораздела.
История
Прежде чем углубиться в детали на тему сущности и
характеристик этого богословия, давайте бросим быстрый взгляд на его
происхождение в хронологическом порядке.
[4] Ничего нельзя понять вне истории, а
лишь, без сомнения, благодаря ей.
I Ватиканский собор
Как не странно, я хотел бы начать с I Ватиканского собора
(1869-1870), который был весьма зашоренным, самым ультрамонтанским, наименее
"восточным" из всех соборов, который отдалил начало возрождения восточного
католичества, которое уже начало просматриваться, в конце концов, в литургии,
богословии и затем во всех сферах церковной жизни.[5] Шокированные папой Пием IX и
недостатком у Собора понимания и уважения особенностей католического Востока,
его старинных традиций, специфического достоинства его высших иерархов -
достаточно сказать, что восточные католические патриархи были уподоблены и
приравнены к титулярным латинским псевдопатриархам и посажены рядом с ними на
соборе - восточные епископы на I Ватиканском соборе заявили протест. 25 января
1870 г. на XVI Генеральной сессии Собора, халдейский патриарх Иосиф Аудо (Joseph
Audo) выступил с исторической речью, где настаивал на том, что поместные
традиции христианского Востока должны уважаться. Двумя днями позже румынский
католический епископ города Надиварада (Гроссвардайна) Йозеф Папп-Сциладьи (Papp-Szilagyi)
выразил свою поддержку позиции Аудо.[6]
Мельхитский патриарх и епископы также сыграли свою роль на I
Ватиканском соборе, которая предопределила их существенную значимость на II
Ватиканском соборе (об этом ниже). 19 мая на LIV Генеральной сессии мельхитский
патриарх Григорий II Юсеф Сайур (Youssef Sayyour) сотворил сенсацию
вмешательством в защиту традиционной для христианского Востока патриаршей
системы правления. Подвергнувшись нападкам отовсюду, особенно со стороны
армянского католического патриарха Петра IX Хасуна (Hassoun) и сирийского
архиепископа Мосула Кирилла Бенама Бенни (Behnam Benni), глубоко обиженный
Папой, выразившим свое неудовольствие, патриарх Григорий снова встал за
кафедру14 июня, чтобы защитить себя от обвинений в "схизматических тенденциях" и
вновь повторить свои слова.
Эти глубокие разделения католического Востока, проявившиеся с предельной
очевидностью на I Ватиканском соборе, сохраняются до сегодняшнего дня.
Существуют одни восточные католические церкви, которые решительно встали на путь
восстановления своего наследия, и другие, которые настолько латинизированы, что
даже не понимают сущности проблемы, или настолько малы и слабы, что не
заинтересованы что-либо менять, даже если бы и захотели.
Папа Лев XIII и Евхаристический конгресс в Иерусалиме в 1893 г.
Другим ключевым событием стало избрание папы Льва XIII
(1878-1903), вошедшего в историю как "папа христианского Востока", чей
понтификат был отмечен началом эмансипации восточных католических церквей.[7] Эта
история рассказана и пересказана многократно, но нужно снова ее повторить в тех
рамках, которые относятся к нашей теме. 11 апреля 1883 г. в докладе
Апостольского делегата в Константинополе и позже кардинала Ванутелли (Vanutelli),
выдающегося латинского знатока восточных дел, говорилось о необходимости
введения в католические семинарии специального курса восточного богословия,
литургии и истории. Этот курс подразумевал принятие всего того, о чем уже
пытались говорить на I Ватиканском соборе, а именно: Восток имеет особое
наследие даже в богословии; это не просто западный католицизм в других
облачениях.
Подготовка к Евхаристическому конгрессу в Иерусалиме в 1893
г. навела на мысль о том, насколько слаб и незащищен католический Восток перед
агрессией латинских миссионеров. Кардинал Ланженье (Langenieux), архиепископ
Реймский, был назначен папой Львом легатом по связям с восточными иерархиями в
связи с приближающимся конгрессом. Его уверенный глубокий доклад от 2 июля 1893
г. информировал Папу в нелестных выражениях о тех проблемах, которые создало
латинское проникновение на Восток, и говорил о необходимости радикального
изменения политики. Лев XIII предпринял решительные шаги. Энциклика Praeclara
gratulationis от 20 июня 1894 года предложила дискуссию, которая вскоре зашла в
тупик в Ватикане, из-за чего восточные католические патриархи смогли более
свободно жаловаться без оглядки на наказания, которые имели место во времена
репрессивного режима папы Пия IX. Вскоре после этого вышла историческая
энциклика Orientalium dignitas, датированная 30 ноября 1894 г., провозглашенная
6 декабря на праздник Св. Николая, который так дорог византийскому Востоку. Этот
документ стал "Великой хартией" восточного католичества.[8]
Дальнейшее умственное и организационное развитие
Последующие события могут показаться чистейшим формализмом и
бюрократической игрой, но они вскоре вызвали брожение умов, которое заслуживает
интереса.
Труды отцов ассумпционистов; основание в Германии до сих пор
существующего журнала Oriens Christianus; торжественное празднования 1500-летия
со дня упокоения Св. Иоанна Златоуста в 1907 г.; памятная книга непреходящего
учения о восточных традициях, особенно на литургические темы, выпущенная по
этому случаю;[9] основание Бенедиктом XV (1914-1922) Священной Конгрегации по
делам Восточной Церкви 1 мая 1917 г., и последовавшего за ней Папского института
восточных исследований 15 октября [10]
- смогли поднять на новый уровень статус
католического Востока и, что более важно для нашей темы, подчеркнуть новую
значимость интеллектуального подхода к их традиции.
[11]
Ламбер Бодуэн и Амэ/Шевтонь, Кирилл Королевский, митрополит Андрей Шептицкий
В этом пункте наше повествование пойдет о ключевых фигурах
того времени: Доме Ламбере Бодуэне OSB (1873-1960), его монахах Амэ/Шевтоня (с
1925 г.) [12] с их плодотворным периодическим изданием
Irеnikon (с 1926 г.), Кирилле
Королевском (1878-1959) и Андрее Шептицком (1865-1944).
Жан-Франсуа Шарон, известный под своим принятым именем Кирилл
Королевский, родился в Каене 16 декабря 1878 г. и умер в Риме 19 апреля 1959 г.
[13] Наш интерес заключается в том, что среди кропотливых трудов Королевского по
восстановлению восточного католичества и его литургических традиций в их
первоначальной целостности, главное место занимает его эссе L'uniatisme от 1924
г., имевшее эффект разорвавшейся бомбы.
[14] Еще не одно произведение, ни до того, ни
после того, не показывало охват этой проблемы и путей ее решения в столь острых
и убедительных формулировках. До сих пор оно остается важнейшей фундаментальной
работой по всей общей проблематике восточного католичества.
В то время, когда Королевский состоял консультантом по
литургике Конгрегации Восточной Церкви и ключевым членом комиссии по реформе
восточных литургических книг , [15]
он смог воплотить свои идеи в конкретную
действительность. Его соратник Андрей Шептицкий (1865-1944), архиепископ
Львовский, митрополит Галицкий и первоиерах Украинской греко-католической
церкви, пытался осуществить и распространить это же самое видение во всех сферах
своей Церкви и по всему католическому миру,
[16] опять же не без сопротивления своих
собратьев-епископов.
Сотрудничество Королевского и Шептицкого принесло хорошие плоды благодаря
неослабевающей поддержке кардинала Эжена Тиссерана, ориенталиста, защитника
восточного католичества, одного из самых великих префектов за всю короткую
историю Ватиканской Восточной конгрегации, которая сама по себе заслуживает
отдельного исследования.[17]
Другим профетическим проектом было основание во Львове
Богословской Академии (ЛБА) в 1928 г. Ее история была прервана на пятьдесят лет
Советской властью, которая принудительно закрыла ЛБА в 1944 г. Она возобновила
свою деятельность 1 сентября 1994 г. Ныне, это растущее учебное заведение под
руководством энергичных и представительных молодых украинских католических
клириков и мирян, многие из которых получили прекрасное образование в диаспоре и
прониклись духом украинского католического восточного наследия, является одним
из конкретных проявлений, где воплотились видение и труды пионеров возрождения,
которые оказались не напрасны. Я смог убедиться в этом самостоятельно, когда по
поручению Святого Престола совершил официальную визитацию ЛБА с 27 сентября по 3
октября 1995 г. [18]
Ex Occidente Lux
Прежде чем двинуться дальше, позвольте мне обратить внимание
на важный этап нашей истории: изначально все пионеры интеллектуального и
богословского возрождения восточного католичества были воспитанниками Запада.
Королевский был французским латинским католиком, который услышал в сердце призыв
с Востока. Даже митрополит Шептицкий, хотя и считал себя этническим украинцем,
происходил из тех знатных украинских фамилий, которые подверглись тотальной
латинизации и полонизации. Его решение вернуться в родную Церковь и к своему
народу, чтобы служить в качестве василианского монаха украинского обряда вызвало
в семье скандал и жесткое непонимание.
[19] В то же время большинство коренных
восточных католиков погрязли в болоте латинизации и держались ее, страдая от
комплекса неполноценности, перед лицом католического Запада, который ни одобрял,
ни уважал их за это. В тот момент не существовало каких-либо социальных,
культурных или интеллектуальных оснований, которые бы позволили осознать
положение и попытаться выйти из тупика. Выступление восточных католических
иерархов на I Ватиканском соборе было скорее мужественной реакцией протеста
против вторжения чужеродных канонических и иерархических структур, чем
декларацией об интеллектуальной независимости и обновлении, на которую в тот
момент они были просто неспособны.
Наступление мельхитов
Все радикально изменилось, когда мельхиты услышали призыв
вступить в сражение. В годы, непосредственно предшествовавшие II Ватиканскому
собору, можно было заметить ранний признак аномального сдвига в сознании среди
наиболее просвещенного мельхитского духовенства, ранее склонявшегося к глубокой
латинизации. Здесь, однако, мы вступили в область, заслуживающую отдельной
докторской диссертации.
Приходят на ум два имени, как только делаем первый шаг к
пониманию этого феномена: архимандрит Орест Кераме (1895-1983),[20]
и патриарх
Максим IV Сайг (1878-1967).[21] Максим, конечно, сразу же добился мирового признания
для себя и Мельхитской Греко-Католической церкви своими выступлениями на II
Ватиканском соборе.[22] Но прекрасной прелюдией для этого стало интервью, которое он
дал в Дюссельдорфе 9 августа 1960 г.
[23] Его слова быстро разошлись по всему миру,
как взрывная волна, и были переведены на английский, французский и итальянский
языки, получили широкий резонанс и повлияли на курс Католической церкви, которая
годом раньше узнала о созыве II Ватиканского собора, объявленного папой Иоанном
XXIII 25 января 1959 г. Опубликованная по-английски в ныне прекратившемся
издании Jubilee эта беседа в январе 1962 г.,
[24] придала мне сильный импульс и до
сих пор жива в моем сознании.
Кераме, хотя и не был епископом или соборным Отцом, стал
другим важнейшим вдохновителем мельхитской католической мысли на II Ватиканском
соборе. Я имел честь знать Кераме лично. В наших долгих разговорах этот бывший
иезуит рассказывал мне, почему он почувствовал необходимость покинуть орден,
который он так любил, в 1941 г. [25]
В то время не было никакой реальной ниши в
латинском религиозном ордене для тех, кто хотел исповедовать восточное наследие,
и Кераме избрал послушание высшему, в отличие от большинства собратьев, которые
были готовы отказаться от духовного наследия своего рождения во имя традиции
ордена, экклезиологическая реальность которого весьма ограничена и любым образом
не так важна. Литературное наследие Кераме достаточно незначительно, но у него
были провидческие мысли, оказавшие большое влияние, которое до сих пор
существенно. [26]
Мельхитская Католическая Церковь на II Ватиканском соборе 1962-1965 гг.
Здесь мы переходим ко II Ватиканскому собору. L'Eglise
Grecque Melkite au Concile (Мельхитская греческая церковь на Соборе) называется
книга опубликованная на французском языке в 1967 г.[27] Даже теперь, десятилетия
спустя, трудно было бы представить книгу о роле, которая сыграла любая восточная
католическая церковь на II Ватиканском соборе. В то время не было другой
восточной церкви в общении с Римом, которая играла бы существенную "восточную"
руководящую роль во всей Католической церкви. Что касается Украинской или
Румынской греко-католических церквей, то они в то время были подавлены
преследованиями. Относительно других церквей: незначительная численность,
превратности истории, посредственность руководства - делали невозможным для них
осознать собственное совместное значение, хотя среди них были некоторые
отдельные епископы, такие как Игнатий Зиаде (Ziade), маронитский архиепископ
Бейрута и Исаак Гаттас (Ghattas) коптский католический епископ Луксорский и
Фиванский, которые дали красноречивые свидетельства, исполненные восточного
духа, вдохновленные своими церквами. Но если размер, преследования или другие
факторы объясняют нам, почему другие церкви не смогли сыграть существенной
корпоративной роли на II Ватиканском соборе, это не объясняет и того, почему это
смогла сделать Мельхитская церковь.
Чем, однако, был обусловлен такой впечатляющий взлет Мельхитской
греко-католической церкви на Соборе? В предисловии к французскому изданию
упомянутой выше книги L'Eglise Grecque Melkite au Concile, патриарх Максим IV
обуславливает это, во-первых, тем, что мельхиты никогда не теряли связи со
своими православными корнями, и, таким образом, никогда не пытались к ним
вернуться. Это позволило им различать, что является существенным (т.е.
католическим) от того, что является партикулярным (т.е. латинским) в
католичестве. Это, в свою очередь, позволило им на II Ватиканском соборе
свидетельствовать о pensee complementaire, иными словами, дополнительном способе
видения проблем, уравновешивая латинскую католическую одностороннюю полноту.
Максим IV назвал второй причиной соборную сплоченность мельхитской иерархии - в
то время она состояла из патриарха, 16 епископов и 4 генеральных настоятелей
религиозных орденов - в своей предсоборной дискуссии в преддверии II
Ватиканского собора, что привело к последовательному единству их голосов на
Соборе. Впервые мы встречаем эту достойную подражания восточную концилиарность (conciliarity)
в послании от 29 августа 1959 г., которое сопровождало первый мельхитский ответ
Подготовительной Комиссии Собора: " Мы уверены, что более удобно для нас
предоставить наши предложения совместно...".
[28] Это была коллегиальность ante
factum, задолго до того, как последующие деяния Собора сделают это общей чертой
экклезиологии.
С удобной позиции ретроспективы, я хотел бы предложить три качества, которые
способствовали мельхитскому лидерству на II Ватиканском соборе:
1) образование;
2) уверенное интеллигентное новаторское лидерство;
3) образное и универсальное видение.
Ни одна из трех позиций не может рассматриваться в качестве
традиционных клерикальных добродетелей. В силу воспитания (training) и традиции,
духовенство более склонно к консерватизму, послушанию, режиму, стабильности,
т.е. атрибутам любой другой похожей социальной организации, где главной
творческой фантазией является обязанность, а рутина ценится больше инициативы.
Во-первых, образование. Восточное католичество часто критикуют, иногда слишком
пристрастно, за его "вестернизацию" - обвинение, с которым каждый честный
человек должен согласиться, ибо оно содержит некоторую долю правды.
Вестернизация развилась в силу неблагоприятных условий, особенно в результате
определенной эрозии восточного наследия.
Но каждая медаль имеет две стороны, и контакт с "Западом"
также может иметь свои выгоды. Именно "западная" культура создала т.н.
"современность" с ее традиционными ценностями плюрализма, честности, уважения к
личности и ее правам; а также интеллектуальную, художественную и культурную
жизнь, которая стремится к освобождению от запретов или манипуляций, добиваясь
объективности, беспристрастности и порядочности. Эти идеи интеллектуальной
честности, обоснованности, содержательности, самокритики, объективности,
вежливости, диалога; сдержанности и благородства тона и языка, даже при
несогласии; взаимности, когда, избегая всех "двойных стандартов", критики
обращаются с теми же самыми критериями и суждениями о мыслях и действиях
собеседника, которыми они оценивают и свои собственные, ведут к культурной
открытости и желанию понять другого.
Итак, если доза "восточности" может стать хорошим лекарством
Западу, что католический Запад воспринимает без возражений, то и западные
ценности могут стать хорошим лекарственным средством для Востока. Мельхитские
епископы на II Ватиканском соборе прониклись всем лучшим из замечательной
послевоенной французской католической интеллектуальной традиции, бегло говорили
по-французски и легко отзывались на личный контакт и диалог. Они смогли
адекватно понять то, что происходит в Католической церкви, и не скатились до
упрощенного карикатурного и истерического отвержения Запада. Вот почему
мельхитов на II Ватиканском соборе неоднократно называли "мостом" между Востоком
и Западом: они знали оба берега одной реки и поэтому смогли соединить их.
[29]
С другой стороны уверенное, интеллигентное и новаторское
лидерство было свойственно всем великим прогрессивным лидерам II Ватиканского
собора. В случае с мельхитами была необычна явная диспропорция между соборным
лидерством и их количеством - один патриарх и всего лишь 16 епископов в целом
латинском море!
Следовательно, уникальность группе мельхитских отцов
придавало их замечательное универсальное видение, которое они показали. Они были
среди первых, кто категорически предупреждал, что Собору следует воздержаться от
определений и осуждений. Они первыми предложили список важных вопросов общего
значения для II Ватиканского собора и послесоборный план мероприятий. Их
предложения просто ошеломляют: народные языки, евхаристическое сослужение и
причащение под двумя видами в латинской литургии, постоянный диаконат,
учреждение Синода Епископов, который периодически собирается в Риме, и
Секретариата (ныне Папского совета) по делам христианского единства, новый
подход и менее наступательный экуменический лексикон для переговоров с
отделенными от католичества христианами, особенно с православными церквами;
одобрение и принятие восточными католическими общинами, того, что они являются
на самом деле "Церквами", а не просто структурами, отличающимися "обрядами". Эта
новая экклезиология была немедленно канонизирована соборными документами,
касающимися Восточных Католических Церквей.
[30]
Ни одно из вышеупомянутых качеств не "сработало" бы без
бесстрашной благородной убежденности Максима IV и его ближайших
единомышленников.
На II Ватиканском соборе Максим IV был не одинок. Он первым
осознал синодальную, коллегиальную природу мельхитской инициативы, и другие
великие личности мельхитского архиерейского сонма: епископы Илья Зогби, Неофит
Эдельби, Петр Медавар и архиепископ Иосиф Тавил - также смогли стать четким и
красноречивым "голосом Востока", услышанным II Ватиканским собором.
Но что бы ни было сказано и сделано, в центре нашего внимания
всегда будет оставаться личность патриарха Максима IV и его роль, которую он
сыграл в Церкви на протяжении двадцати судьбоносных лет (30 октября 1947 г. -5
ноября 1967 г.) своего исторического патриаршества. Среди дюжины или немногим
больше упомянутых соборных отцов в опубликованной истории II Ватиканского
собора, он показал непреходящее значение восточного католического меньшинства по
содержанию и новаторству своих выступлений.
[31]
На I сессии собора его энергичная речь на открытии 23 октября
1962 г. задала тон наступлению мельхитов на одностороннее латинское
представление о Церкви. Он отказался говорить на латыни, языке Римской церкви,
ибо, он наставал, вся Католическая церковь не может быть сведена к одной
партикулярной традиции. Он отказался, следуя протоколу, обращаться к "их
эминенциям" кардиналам прежде "их блаженств" восточных католических патриархов,
ибо, с точки зрения любой здравомыслящей экклезиологии, патриархи - главы
поместных церквей - не могут стоять на втором месте после кардиналов -
второстепенных иерархов партикулярной Латинской церкви. Он также советовал
Западу допустить народные языки в литургию, следуя примеру Востока, "где каждый
язык, на деле является литургическим". Он заключил в истинно восточном
синодальном духе, что сущность любого вопроса следует предоставить решать в
первую очередь каждой восточной поместной церкви.
[32] И все это было в выступлении
уже на первой сессии Собора! Неудивительно, что многие соборные отцы были
настолько воодушевлены этой первой неожиданностью, что торопились поздравить с
этой речью. Не странно, что это стало горячей новостью. Это был язык, который
смогли понять даже журналисты, измученные бесконечным периодом клерикализма.
Максим высказывался просто, ясно и прямо - и говорил при этом не на латыни, а
по-французски.
Достойна ли сегодняшняя восточная католическая мысль ее
залога на II Ватиканском соборе? Что можно сказать? Идеалы всегда являются
прорывом в реальность. Поэтому мы и называем их идеалами, что они не полностью
достигнуты, но мы к ним стремимся. Закваска, заложенная на II Ватиканском
соборе, начала медленно распространяться среди восточного католического мира, и
вскоре появились маленькие, но безошибочные знаки обновления.
Католические интеллектуальные обязательства перед христианским Востоком:
Папский Восточный институт (ПВИ) и другие учреждения.
Одной из косвенных причин выдающейся роли мельхитов на II
Ватиканском соборе и в других послесоборных деяниях было осуществление
обязательств христианскому Востоку со стороны институтов Католической Церкви.
Невозможно перечислить всех энтузиастов, учреждения и публикации. Я уже говорил
о бенедиктинцах из Амэ/Шевтоня. Заслуженную гордость вызывает большая
интеллектуальная работа византинистов из ордена ассумпционистов и Общества
Иисуса, которые также внесли существенный вклад, наряду со многими католическими
учреждениями и научными институтами, находящимися на "секуляризированном
Западе", который все ругают, но который все еще хранит ценности честности,
справедливости, объективности, диалога, благородства и общей человеческой
порядочности в изучении некатолического Востока.
Это привело к открытости и желанию узнать нечто другое, а не
к стремлению замкнуться в гетто и услаждаться самоудовлетворением. Посмотрите
бесконечные списки "западных" исследований и публикаций на темы христианского
Востока, его Отцах, духовности, литургии, монашеству, богословию и истории.
Посмотрите на большую подборку серьезных журналов, основанных католиками или
издаваемых под католической протекцией, которые подходят к культуре
христианского Востока не только с симпатией, но даже с восхищением и любовью.
Короткий список, который мне пришел в голову, я располагаю в алфавитном порядке:
Bolletino della Badia Greca di Grottaferrata,
Christian Orient,
Der christliche Osten,
Diakonia,
Eastern Churches Journal,
Eastern Churches Quarterly,
Eastern Churches Review,
Echos d'orient,
Ephrem's Theological Journal,
The Harp,
Het christelijk oosten,
Irenikon,
Istina,
Le Lien,
Logos,
Le Museon,
Nicolaus,
Oriens Christianus,
Orientalia Christiana Periodica,
Oriente cristiano,
L'Orient syrien,
Ostkirchliche Studien,
Pokrof,
Parole de l'Orient,
Proche-orient chretien,
Revue de l'orient chretien,
Revue des etudes byzantines;
Roma e l'oriente,
Russia cristiana = L'altra europa,
Stoudion,
Tanima,... [33]
Среди действующих католических академических учреждений
главная роль в восточно-католическом богословском возрождении принадлежит
Папскому Восточному институту (ПВИ). Выпускники института трудились в
Секретариате, а затем Папском совете, по христианскому единству с момента его
основания и в годы становления. Хорошо известен вклад профессоров и выпускников
института в восточно-католическое литургическое возрождение.
Изучение восточной духовности как академической дисциплины
началось именно в ПВИ. Важной богословской инициативой является погружение в
источники восточной литургии и духовности на заре католического экуменизма,
послужившее закваской для трансформации изучения восточного богословия. Конечно,
восточное богословие преподавалась в ПВИ с момента основания, но без связи с
патристикой, которая также была выделена в качестве отдельной дисциплины. Раньше
это было, главным образом, изучением "православного богословия" в смысле чего-то
"некатолического" и альтернативного. Преподавание велось с объективной,
историко-критической точки зрения, что напоминало езду по немецкому автобану с
требованием "держать дистанцию", опасаясь субъективности и ангажированности. Это
было не столько апологетика и полемика, а точка зрения, своего рода
Kontroverstheologie (сравнительное богословие).
Сейчас все полностью изменилось. Восточное богословие больше
так не преподается. Это происходит теперь с симпатией и любовью. Исходная точка,
перспектива, метод и ментальность полностью изменились. Восточное богословие
больше не объект изучения для другого богословия, как единая дисциплина, а
субъект творчества, образ богословия, которое привлекает своим творческим
подходом и персонализмом в своем бытии и научной мысли.
[35]
Недостаток времени требует пройти мимо новых академических
учреждений - Института восточно-христианских исследований в Оттаве, 1990 г.,
Центра "Эммаус" в Монреале, Центра документации и исследования арабского
христианства при иезуитском университете Св. Иосифа в Бейруте, Университета Св.
Духа в Жунее (к северу от Бейрута) Маронитской Католической церкви. Здесь в
Католическом университете Айхштэтта в Германии под великодушным руководством
епископа Вальтера Миксы учрежден "Восточный коллегиум", который, как мы
надеемся, приведет к дальнейшему развитию восточного католического богословского
образования в этом университете. Здесь присутствуют все восточные традиции, а не
только византийская, что ведет меня к следующему пункту: характеристикам
восточного католического богословия.
Свойства восточного католического богословия
Мы говорили в основном о византийцах, ибо вполне обоснованно,
что восточное католическое духовное, литургическое и богословское возрождение
началось именно в этой традиции.
Но восточное католическое богословие это не только
византийское католическое богословие. Следовало бы отметить и возрождение
невизантийских католических традиций. В этом главный пункт. В настоящее время
православным богословием может с полным правом называться только византийское
православное богословие. Состояние, в котором находятся "меньшие восточные
церкви" [36] , как назвал их Эдриен Фортескью (1874-1923), весьма удручающее. Они
подверглись преследованиям (а в случае с армянами имел место настоящий геноцид):
исламскому, российскому, а затем и советскому господству - которые в
значительной степени помешали развитию в них какой-либо плодотворной
интеллектуальной традиции. Я ни коим образом не хочу сказать, что у этих церквей
нет своего богословия. У них есть свое многовековое традиционное богословие,
укорененное в литургии, синодах, отцах, монашестве, духовности. У армян и
сирийцев богословие изумительно богато. Но борьба за физическое существование, с
некоторыми замечательными исключениями, не способствовала становлению
современной богословской школы и размышлениям о путях развития.
Второе, восточное католическое богословие это богословие
вызова времени. Карл Барт как-то сказал, что богослов должен держать библию в
одной руке и свежую газету в другой. Это означает, что любое истинное
экзистенциальное богословие существует во взаимоотношении Божественного
Откровения и ежедневной человеческой истории. Как и любое другое богословие,
восточное католическое богословие является богословием в ответ на состояние
мира, в котором мы живем.
Часто случалось так, что враги были и справа, и слева: с
одной стороны "praestantia ritus Latini" из Конституции Etsi pastoralis
Бенедикта XIV от 26 мая 1742 г.[37]
Она говорила совершенно без иронии в те дни,
когда экклезиологическое превосходство сочеталось с непосредственностью, которую
уже нельзя терпеть сегодня. С другой стороны, мы сталкиваемся с нападками
православных и их систематическим шельмованием "униатства". Это придает
восточным католикам статус отверженных обеими сторонами восточно-западного
водораздела, что является источником постоянных раздумий.[38]
Очень мало католиков
думают об этом, с тех пор, как Крестовые походы и проблема "униатства" привели к
невозможности православных объективно осмыслить историю их взаимоотношений с
Западом.
Восточное католическое богословие не создано, но находится в
процессе становления. Такая характеристика напрямую
отличается от ситуации, которую я описал выше. Восточное католическое богословие
- это богословие в пути, богословие восточных католиков в процессе исцеления и
вступления в наследие, с помощью, как Востока, так и Запада. Это богословие
достаточно неприхотливо. Подобно англо-католикам, визави с Римом, восточное
католическое богословие идет нога в ногу с "православным". Это радикально
отличает его от самоудовлетворенного изоляционизма, характерного для некоторых
течений современного православного богословия. Я вижу этот процесс живым,
захватывающим, полным надежды и динамизма.
Восточное католическое богословие, как и православное, очень
комплексует при виде Запада, размеры и силы которого всегда были достаточны для
поддержания своего права на существование. Но его реакция - не ксенофобия и
паранойя, как это часто бывает у современного православного богословия.[39]
С другой
стороны, восточное католическое богословие открыто современному Западу, который
оно не отвергает, и чье объективность и благородство оно принимает.
Восточное католическое богословие открыто и чрезвычайно
эклектично. Вследствие западного влияния - а точнее доминирования, если точнее
подбирать термин - восточное католическое богословие является достаточно
эклектичным, что может стать соблазном для многих православных мыслителей.
Наиболее характерный представитель такого духа - популярная русская католическая
духовная писательница графиня Катерина Колышкина де Хук Дохерти.
[40] Ее духовный
эклектизм соединяет Восток и Запад. Такого рода явления, хотя и бросают в дрожь
тех, кто упивается исключительностью собственной традиции, но весьма жизненны и
современны! Это западное влияние, часто вредное, но имеющее свой положительный
эффект, отмечено следующей характеристикой.
Восточное католическое богословие отвергает кажущееся
противоречие между восточной и западной мыслью и ложную поляризацию,
проистекающую из этого. Прирожденный эрудит Луи Буйе, хорошо разбиравшийся в
духовных традициях, как Запада, так и Востока, любил спрашивать тех, кто называл
"Подражание Христу" известного западного духовного классика Фомы Кемпийского
"типичной западной" духовностью, несовместимой с духом христианского Востока:
"Как могло случиться, что оно выдержало 15 русских изданий?".
[41] "Восточной
духовной классикой" является "Невидимая брань" Никодима Святогорца (1748-1809),
яркого эрудированного афонского монаха, который выпустил также Philokalia (Добротолюбие)
и Pedalion (Кормчую), до сего времени являющихся классическими антологиями
православной духовности и канонического права. Мы знаем, что "Невидимая брань"
Никодима опубликованная в 1796 г. в Венеции является слегка сокращенным
адаптированным переводом с дополнительными примечаниями трактата неаполитанского
барнабита Лоренцо Скуполи Combattimento spirituale (Духовная борьба). Можно
представить едкие замечания серьезных исследователей, которые достанутся тем
комментаторам, которые будут ссылаться на труд Никодима как на чистое выражение
восточной православной духовности в противоположность темному Западу!
[42]
Восточное католическое богословие укоренено в Отцах Церкви
и,
особенно, в живом переживании Литургии Церкви и духовности, проистекающей из
нее. Это существенно отличает ее от типичного западного богословия. Кто-нибудь
слышал, чтобы западный богослов, если он не профессиональный литургист, сослался
на мессу? Из этого проистекает ее следующая характеристика.
Восточное католическое богословие составляет единое целое.
Как и православное богословие, оно является целостным (хотя и не закрытым)
миром, в котором литургия, духовность, искусство и архитектура гармонично
переплетены, что непредставимо на Западе с его столкновением конфликтующих
методологий и философий. Подобно различию между готическим кафедральным собором
и маленькой расписной византийской церковью, восточное католическое богословие
является огороженным миром, который даже если рассматривать его во всем блеске,
является лишь одним из камней в общей мозаике. Ничто не может быть более чуждо
такому представлению, чем подход к религии, как к буфету самообслуживания,
которое находит широкое распространение на Западе. Как результат этой целостной
природы, восточное католическое богословие не просто другая литургия,
иконография и монашество. Это другая пневматология, другая духовность, другая
богословская антропология, другая мариология, другой феминизм.
Восточное католическое богословие является экуменическим.
Восточное католическое обновление всегда стремилось навести мосты с
православием, [43] несмотря - с некоторыми заметными исключениями - на последующее
систематическое отвержение протянутой руки.
[44] В моих трудах я уже писал где-то,
что означает экуменическое измерение богословия. Экуменическая научная школа не
содержит сама по себе естественных добродетелей честности и благородства, этих
достоинств следует ожидать от любого настоящего ученого. Экуменический научный
подход должен смотреть вперед. Он является новым специфически христианским
способом изучения христианской традиции, чтобы примирить и объединить, а не
соблазнить и досадить. Эта умышленное намерение необходимо для того, чтобы
делать ударение на общей традиции, подчеркивая различия, которые, хотя и
реальны, но являются сопутствующими продуктами истории, культуры, языка, а не
существенными различиями в содержании веры. Конечно, чтобы остаться на почве
науки эти усилия нужно предпринимать реалистически, не затушевывая
действительные различия, которые будут разрешены в будущем.
Взгляд в будущее
То, что откроет нам будущее, я оставляю
пророкам, хотя я не сомневаюсь, что оно будет в руках тех, кто принимает
"западные" ценности равновесия, порядочности, объективности, открытости и
исторической правды. Экуменический "диалог любви", который делает акцент на то,
что объединяет, чем на то, что разъединяет, является идеалом, для достижения
которого нужно прилагать усилия.
Восточные церкви выживут не в герметически закрытых протекторатах типа индейских
резерваций или миссионерских редукционах из фильма "Миссия" -интересного
эксперимента, обреченного на гибель из-за вмешательства внешних сил. Восточные
церкви должны пытаться выжить не в пустыне, а на рыночных площадях больших
городов. В этом смысле православные и восточные католические церкви сидят в
одной лодке. На мой взгляд, несмотря на славословия - и справедливые -
о богатствах и великолепии восточной христианской традиции, восточное
христианство находится в глубоком кризисе почти везде, хотя лишь немногие из его
умных представителей понимают это. Восточные церкви находятся перед лицом
серьезного размывания секуляризмом, даже в таких традиционных обществах, как
Греция. Церкви, более или менее, показали полное неумение общаться с
противоречивым современным миром.
Эта ситуация чревата опасностью. Растет
количество образованного восточного христианского духовенства, как
католического, так и православного, которое не удовлетворено и не будет духовно
удовлетворенным своим неадекватным руководством, что внушает тревогу. У Востока
репутация трансцендентности и глубокой духовности. Но вне монашеской жизни - не
всегда и в монастырях - эта репутация во многом незаслуженна. Недостаток
проповеди, религиозного обучения и пастырского совета; поверхностное религиозное
служение; широко распространенный недостаток внутренней духовной жизни просто
пугают.
Это становится совершенно ясно каждому, кто
читал кого-нибудь из современных православных священников из
посткоммунистической России или из писателей диаспоры, таких как поздний
Александр Шмеманн, которые описывают объективную реальность, способны к
самокритике, а не ищут "козлов отпущения" (если что-то неправильно, то в этом
кто-то виноват); последний подход распространен среди большинства
консервативного и фундаменталистского клира и мирян. На мой взгляд, восточное
христианство находится в глубоком кризисе, из которого даже не пытается
выбраться. Оно все более отказывается осознать сложившуюся ситуацию или пытается
отвлечь внимание возбуждением шовинистической ксенофобии, что так традиционно
для русской, греческой или балканской истории: поиск врагов, настоящих или
вымышленных, на которых возлагается вина за изъяны.
Восточное христианство пока даже не
пытается взглянуть в лицо современности: урок, который уже ранее преподан
Западу, только с большой болью и просчетами. Несмотря на болезненную реакцию и
попытки повернуть время вспять теми, у кого нет интеллектуального багажа перед
лицом перемен, попытки будут безуспешными. Католики после II Ватиканский собора
не боятся смотреть в лицо современного мира. И большинство из них смотрит, я
верю, с уверенностью, честностью, целостностью и вдохновением.
Если восточные церкви только начали
сталкиваться с испытаниями современности, то в этом вина исторических
обстоятельств, в которые эти церкви вынуждены были существовать: или на
положении религиозного меньшинства среди относительно веротерпимого исламского
мира, или три поколения в условиях коммунистического преследований.
Было бы неправдой, однако, думать, что
восточное христианство не имеет в себе сил совладать с вызовом времени. Мы видим
это в восточной литургии - а литургия это зеркало внутреннего мира - которая
показывает, что Церковь не просто сохранила сокровища прошлого, которые ей остро
необходимы, но также несет большой призыв к современности. Нужно хранить
верность лучшему, что есть в нашем прошлом: глубокий дух благоговения, чувство
абсолютной трансцендентности и святости Бога, высокая христология, единственно
целостная и деятельная пневматология в христианской истории, акцент на поместной
церкви и последовательная синодальная или соборная структура церковного общения
и управления.
Но Восток также нуждается в типичных
"западных" добродетелях гибкости, способности совладать с переменами как знаком
нашей современной культуры, объективности, открытости, порядочности и
самокритики. Смысл единства современной глобальной культуры заключается в том,
что никто не может сегодня остаться на острове. Если христианству суждено выжить
как состоятельному образу жизни, притягательному для современных людей, оно не
должно быть обскурантистской, антиинтеллектуальной культурой фольклора и
ритуализма, поддерживаемой отвержением современности и перемен.
Это вызов, для тех, кто способен принять
его. Папа Иоанн Павел II неоднократно предпринимал попытки продемонстрировать
благочестивое уважение и любовь к нашим православным и восточным православным
церквам-сестрам.[45] Достаточно успешная встреча епископов и настоятелей религиозных
орденов восточно-католических церквей Европы, организованная Ватиканской
Конгрегацией в г. Нередьгаза в Восточной Венгрии с 30 июня по 6 июля 1997 г., на
которой было подчеркнуто стремление к восстановлению восточного наследия,
[46] выявило, по крайней мере, для католиков, то состояние, в котором они находятся,
но это, скорее, голос в будущее. Восточные католики видят необходимость встать
на путь обновления, не обращая внимание на то, что думают или говорят другие. Мы
восточные католики хотели бы идти рука об руку с нашими православными братьями и
сестрами. Нет сомнения ни на минуту, что с ними или без них - и в этом выбор -
мы держимся курса и уверенны, что Бог с нами. Это поручение мы получили от нашей
Католической Церкви, и это, перед Богом, является голосом воодушевления и
надежды.
Благодарю Вас за внимание.
________________
Примечания:
1. Достаточно посмотреть на источники,
относящиеся к книге: Alexander Schmemann Introduction to
Liturgical Theology (The Library of Orthodox Theology 4, London: Faith Press/Portland
Maine: The American Orthodox Press 1966, reissued since by St. Vladimir Seminary
Press, Crestwood, NY).
2. Кроме того, существуют католические богословы, которые канонически не
принадлежат к какой-либо восточной католической церкви, но которые
придерживаются "восточного" типа богословия. Вот почему некоторые православные
румыны по случаю присуждения почетного доктората Томасу Шпидлику SJ, почетному
профессору Папского Восточного Института, называли его "одним из нас", "старцем
из Рима" и "лучшим современным православным писателем".
3. Другие католические богословы, которые решительно "западные" из-за научной
точности, философско-спекулятивного качества, системного порядка и
универсального охвата, никогда не пренебрегали восточными источниками и
оставались открытыми к обогащению западной богословской мысли и даже коррекции
ее взглядом с Востока. Я хочу назвать моего последнего учителя и коллегу Эдварда
Дж. Килмартина SJ (+1994), профессора Восточного института в Риме.
4. J. Hajjar, Les chretiens uniates du Proche-Orient (Paris:
Seuil 1962) 301-9.
5. О I Ватиканском соборе и восточных католических епископах см.:
Constantin G.
Patelos, Vatican I et les Eveques
uniates. Une Etape Eclairante
de la politique romaine e l'egard des orientaux (1867-19 870) (Bibliotheque de
la Revue d'histoire ecclesiastique 65, Louvain 1981).
6. Всякий, кто знает о накаленной атмосфере I Ватиканского собора и удушающем
авторитарном папизме Пия IX (1846-1878), помнит, что реакцию долго ждать не
пришлось. 29 января Папа вызвал патриарха Аудо в свои покои, как
проштрафившегося, и заставил подписаться под всеми положениями буллы Reversurus,
которая практически низводила католических епископов на уровень министрантов,
против чего Аудо и выступал. О "Пио Ноно", как его звали, см фундаментальную
трехтомную биографию: Giacomo Martina, S.J., vol. 1: Pio IX (1846-1850) (Miscellanea
Historiae Pontificiae 38, Rome: Universite Gregoriana Editrice 1974), vol. 2:
Pio IX (1851-1866) (Miscellanea Historiae Pontificiae 51, Rome: Universite Gregoriana Editrice 1986), vol. 3: Pio IX (1867-1878) (Miscellanea Historiae
Pontificiae 58, Rome: Universit? Gregoriana Editrice 1990). Об отношении его к
восточным католическим церквам см. особенно: vol. 3, chap. 2, хотя сущность
этого уже выражена Пателосом в вышеупомянутом труде. Об угрозе мельхитскому
патриарху см.: C. Snider, Pio IX nella luce dei processi canonici (Studi Piani
8, Vatican 1992) 192-233.
7. C. Soetens, Le Congres Eucharistique international de Jerusalem (1893) dans
le cadre de la politique orientale du pape Leon XIII (Recueil de travaux
d'histore et de philologie, serie 6, fasc. 12, Louvain 1977); Rosario F.
Esposito, Leone XIII e l'Oriente cristiano: Studio storico-sistematico (Rome
1960) 367-384; Hajjar (см. сноску 4 выше) 309-311; дальнейшую библиографию о
политике папы Льва см.: G. Croce, La Badia Greca di Grottaferrata e la rivista "Roma
e l'Oriente." Cattolicesimo e ortodossia fra unionismo e ecumenismo (1799-1923),
2 vols. (Vatican City: Libreria Editrice Vaticana 1990) I, 126-26 сноска 48..
8. Тот факт, что последние истории папства даже не упоминают этого аспекта
понтификата Льва XIII (Richard P. McBrien, Lives of the Popes. The Pontiffs from
St. Peter to John Paul II, HarperSanFrancisco 1997, 347-51), весьма
симптоматичен и показывает какое место восточное католичество занимает в
сознании католических академических кругов.
9. XPYCOCTOMIKA. Studi e ricerche intorno a S. Giovanni Crisostomo, a cura del
comitato per il XV° centenario della sua morte, 407-1907 (Rome: Pustet 1908).
10. См. различные исследования в: E.G. Farrugia (ed.), The Pontifical Oriental
Institute: The First Seventy-Five Years, (1917-1992 (Rome: Edizioni Orientalia
Christiana 1993); R.F. Taft & J.L. Dugan (eds.), Il 75° anniversario del
Pontificio Istituto Orientale. Atti delle celebrazioni giubilari, 15-17 ottobre
1992 (OCA 244, Rome: Pontificio Istituto Orientale 1994).
11. Мы должны перепрыгнуть через другие важные шаги на этом долгом и трудном
пути, например реформу Греческого монастыря Гроттаферрата, которая прекрасно
изучена в магистерской диссертации Кроче (см. сноску выше), а также сагу о
принце Максе Саксонском и его обозрении Roma e l'Oriente в: ibid. 64-140,
283-96. О Максе см.: Iso Baumer, Max von Sachsen, Prinz und Prophet (Freiburg:
Universitaet Verlag 1992); Priester und Professor (1990); Primat des anderen.
Texte und Kommentare (1996). В тот период, прогресс, конечно, не обошелся без
отступлений, особенно в понтификат Пия X, чья гибельная невежественная политика
отбросила на несколько поколений назад обновление католической интеллектуальной
жизни и затормозила экуменизм, который начал продвигать Лев XIII (1878-1903).
12. Об основании этого монастыря см. в биографии его основателя: Sonya A.
Quitslund, Beauduin. A Prophet Vindicated (New York/Paramus NJ/Toronto: Newman
1973), esp. chapters 5ff.
13. О Королевском см.: E. Tisserant, "Father Cyril Korolevsky. A Biographical
note," в книге: Cyril Korolevsky, Metropolitan Andrew (1865-1944),
переведенной и отредактированной архимандритом Сергием Келехером (L'viv:
Stauropegion 1993) 17-36; см. Кроче (сноска 7 выше) II, 32-54, 283-296, и
дальнейшие ссылки там же: 33-35 сноска 71. Интересно, что этот характер до сего
времени не нашел для себя достойного жизнеописателя, особенно в свете тех
потрясений, которые произошли в том столетии. Вероятно биографов отпугивает
автобиография Королевского в трех машинописных томах, которая пылится в
Ватиканском Архиве. О ней упоминает Кроче: (сноска 7 выше) II, 33-35 сноска 71.
14. L'uniatisme (Irenikon collection 5-6, Amay, Belgium, 1927), не удивляйтесь
обозрению с тем же самым названием. Эссе доступно в английском переводе в труде
Королевского Metropolitan Andrew (сноска 13 выше) Приложение II, pp. 543-598.
Перевод прилагается к книге: Keleher, "Sixty Years After. Some Comments on Cyril
Korolevsky's Uniatism, pp. 599-602.
15. Некоторая удовлетворительная библиография о ватиканской реформе восточных
литургических книг приводится: M. Brogi, O.F.M., "La Congregazione per le Chiese
Orientali," in P.A. Bonnet, C. Gullo (eds.), La Curia Romana nella Cost. Ap. "Pastor
Bonus" (Studi giuridici 23, Vatican: Libreria Editrice Vaticana 1990) 239-267.
16. О некоторых аспектах борьбы митрополита Шептицкого за восточную католическую
идентичность и обновление см.:Korolevskij, Metropolitan Andrew (сноска 13
вверху); P.R. Magosci (ed.), Morality and Reality. The Life and Times of Andrei
Sheptyts'kyi (Edmonton: University of Alberta Canadian Institute of Ukrainian
Studies 1989).
17. Королевский писал свои мнения в виде "вотумов", которые никогда не
издавались для широкой аудитории. Вотум озаглавлен: Sacra Congregazione per la
Chiesa Orientale, Prot. N. 1219/28, La liturgia ed il rito praticati dai ruteni.
Voto del P. Cirillo Korolevskij (Vatican City: Tipografia. Poliglotta Vaticana
1937) 292 pp. В докомпьютерное время ватиканская печать выпускала ограниченными
тиражами такие послания или "вотумы", как они все еще называются, в которых
консультанты выражали свое мнение для Конгрегаций Святого Престола. Другие
ключевые публикации также заслуживают перевода на английский, они находятся в:
C. Korolevskij, "Le clerge occidentale et l'apostolat dans l'Orient asiatique et
greco-slave," Revue apologetique 35 (1922-1923) 204-223, 273-286, 365-373,
470-476, 524-529, 610-628.; далее, "Le passage et l'adaptation des occidentaux
au rite oriental," Irenikon 6 (1929) 457-487; 7 (1930) 136-166, 257-275,
402-419, 538-551; 8 (1931) 282-322 (на мой взгляд, эта статья не была
завершена).
18. Материалы этой визитации были опубликованы: Robert F. Taft, S.J., Report to
the Synod of the Ukrainian Greco-Catholic church on a Visitation to the Lviv
Theological Academy, 27 September - 3 October 1995 (October 24, 1995); December
4, 1995 final report to the Holy См.:: Visitation of the Lviv Theological
Academy of the Ukrainian Greco-Catholic Church, Lviv (Leopoli), Ukraine, 27
September - 3 October 1995.
19. См.: A.S. Zi?ba, "Szeptycki/Sheptyts'kyi Genealogy," in P.R Magosci (ed.),
Morality and Reality. The Life and Times of Andrei Sheptyts'kiyi (Edmonton:
Canadian Institute of Ukrainian Studies, University of Alberta 1989) 437-439;
Korolevsky, Metropolitan Andrew (сноска 13 вверху) 43-73.
20. О Кераме см.: Archbishop Joseph Tawil, "In memoriam: l'archimandrite Oreste
Kerame," Le Lien. Revue du Patriarcat grec-melkite-catholique 48 no. 2 (Beyrouth,
mars-avril 1983) 32-35.
21. См.: Emilios Inglessis, Maximos IV. L'Orient conteste l'Occident (Paris:
Cerf 1969).
22. См.: следущий раздел ниже.
23. Inglessis, Maximos IV (сноска 21 вверху) 99-100.
24. Vol. 9 no. 9 (Jan. 1962) 26-31, перепечатана как: "The Eastern Rule in
Christian Reunion," in Maximus IV Sayegh (ed.), The Eastern Churches and
Catholic Unity (New York: Herder & Herder 1963) 46-61.
25. Архиепископ Иосиф Тавил в некрологе объяснил почему Кераме ушел от иезуитов
(Tawil, "In memoriam," 33). Кераме, возможно, не достиг того, чего он хотел,
если бы он остался. Трудно осуждать иезуитов эпохи Кераме. Перед встречей с
Кераме, я самостоятельно сформулировал принцип, который вел меня по жизни, как
восточного католического священника: традиция византийского обряда, в котором я
рукоположился и которому я предан духом и делом, являются церковной
действительностью, превосходящей правила любого монастыря, религиозного ордена
или конгрегации, включая мой собственный орден. Когда есть конфликт с
требованиями ордена, последний должен уступить. Мои беседы с Кераме в последние
годы только подтвердили абсолютную справедливость этого пути, и это всегда было
руководящим принципом моего собственного двойного призвания как восточного члена
латинского религиозного ордена: всякий раз, когда возможен конфликт, реальный
или очевидный (т. е. когда его видят настоятели), между требованиями моего
обряда и правилами ордена, обряд должен всегда иметь приоритет. К счастью, эта
проблема никогда у меня не возникала, поскольку времена изменились с начала
40-ых годов. 25 декабря 1950 г. Генеральный настоятель Общества Иисуса
Жан-Батист Янссенс издал письмо Pro ramo orientali Societatis Iesu (Acta Romana
Societatis Iesu XI, 887-891), которое считается "Великой хартией" иезуитов
восточного обряда. Оно постановило, что они должны жить в обряде во всей его
целостности, и элементах иезуитской духовности, которые по своей природе
принадлежат к латинскому обряду, не должны иметь к ним отношения. Кераме, чья
любовь к Обществу Иисуса никогда не уменьшалась, несмотря на болезненный уход,
Он не только прожил достаточно долго, но и стал свидетелем этой большей
открытости Католической церкви и иезуитского ордена. Он это подготовил.
26. Среди других его работ можно процитировать: Notre vocation et notre
eme de
chretiens d'Orient (Cairo 1954); Constantinople et le Grand Schisme chretien (Cairo
1954); Unionisme, uniatisme, arabisme chretien (Bulletin d'orientations
oecumeniques,
Beyrouth 1957); Le prochain Concile oecumenique. Catholiques et Orthodoxes
bientet reunit? (Bulletin d'orientations
oecumeniques 23-24, Beyrouth 1959) = "The
Ecumenical Council: are Catholics and Orthodox soon to be reunited?", in P.
Sherwood (ed.), The Unity of the Churches of God (Baltimore/Dublin: Helicon
1963) 34-83.
27. L'Eglise Grecque Melkite au Concile. Discours et noteаs du Patriarche
Maximos IV et des Prelats de son Eglise au concile
oecumenique Vatican II (Beyrouth:
Dar Al-Kalima 1967). Недавняя работа о роли мельхитов на II Ватиканском соборе:
Gaby Hachem "Primaute et oecumenisme chez les Melkites catholiques ? Vatican II,"
RHE 93 (1998) 398-441.
28. Цитируется по: "Vatican II: 25 ans apres," Le Lien 55 nos. 1-2 (janvier-avril
1990) 37.
29. Те, кто сомневается в этом, должны понимать, что это - вопрос опыта, которым
живет Католическая церковь. Католики действительно считали мельхитов мостом,
через который голос Востока слышен на сессиях Собора, и только католики имеют
право судить собственный опыт. Были ли восточные католики на II Ватиканском
соборе также мостом между православием и Римом - должны решать православные. Но
авторитетный православный профессор Аливизатос из Афин писал в 1963 г. об
"убедительном способе, которым он [Максим IV] представил восточную точку зрения"
на Соборе (Inglessis, Maximos IV, 74). Эти чувства выразил следом высший
православный иерарх Вселенский Патриарх Афинагор, когда Максим IV впервые с ним
встретился 5 января 1964 г. во время визита Папы Павла VI в Святую Землю. На
высказывание Максима, что он пытался представить аутентичную восточную традицию
на II Ватиканском соборе Афинагор воскликнул: "Вы представили ее от имени всех
нас. Спасибо" (Vous nous representez tous; merci!: Ibid. 71). На встрече в
Константинополе 2 июня того же самого года, Афинагор назвал Максима Божиим даром
Его Церкви (Ibid. 72-73).
30. См.: R.F. Taft, "Eastern Catholic Churches (Orientalium Ecclesiarum)," in:
Modern Catholicism. Vatican II and After, ed. Adrian Hastings (London: SPCK/New
York: Oxford University Press 1991) 135-140, esp. 135-36.
31. См., например: X. Rynne, Letters from Vatican City (London: Faber & Faber
1963) 26, 85.
32. Ibid. 102-5.
33. В свете такого списка легко понять недоумение бедных отсталых "западных",
приученных к тому, чтобы иметь дело с фактами, следующей сентенцией из недавней
статьи двух сербских православных авторов: "В западной литературе и
периодических изданиях невообразимо малое количество статей, исследований и
книг, посвящено православию, вообще, или сербскому православию и Сербской
Православной Церкви, в частности". D.B. Djordjevic and B. Djurovic, "Secularization
and Orthodoxy: The Case of the Serbians," Orthodoxes Forum 7 (1993) 215.
Естественно, что журнал, содержащий эту статью был опубликован в Мюнхене на
"западные" деньги. А сколько православных журналов посвящено объективному
открытому сочувствующему изучению христианского Запада? А сколько книг
православных авторов (разве что живущих в западной диаспоре) можно найти об
истории и традиции Католической церкви, написанных с позиции объективности,
честности и христианской любви? Можно конечно сказать, что католический мир
имеет больше ресурсов для печати. Но в свете приведенного выше списка
публикаций, мы могли бы надеяться быть избавленными от обвинений.
34. См.: Gabriele Winkler, "The Achievements of the Pontifical Oriental
Institute in the Study of Oriental Liturgiology," in Il 75° anniversario del
Pontificio Istituto Orientale (сноска 10 вверху) 115-141.
35. О преподавании богословия см.: E.G. Farrugia, "The Theological Profile of
the Pontifical Oriental Institute," в The Pontifical Oriental Institute: the
First Seventy-Five Years (сноска 10 вверху), 9-47; id., "La dogmatica al PIO,"
in Il 75° anniversario del Pontificio Istituto Orientale (сноска 10 вверху)
95-113; E.G. Farrugia, "The Rise of Modern Eastern Theology," Ephrem's
Theological journal 1/1-2 (October 1997)5-16.
36. A. Fortescue, The Lesser Eastern Churches (London: Catholic Truth Society
1913, reprint AMS Press NY 1972)
37. См.: Croce (сноска 7 вверху) I, 13-15, сноска 60.
38. Melkite Catholic Archbishop Elia Zoghby, We are all schismatics (Newton MA
1996); M. Pelishka, "From Easternization to Inculturation: Re-interpreting the
Mission of the Eastern Catholic Churches," Worship 71 (1997) 317-335.
39. Чтобы развлечься, достаточно взглянуть на книгу: Yanni Spiteris, La teologia
ortodossa neo-greca (Collani di studi religiosi, Bologna: Edizioni Dehoniane
1992). Эта книга заслуживает перевода на другие языки, чтобы как можно больше
читателей поняли, что на самом деле думают некоторые православные богословы.
40. См.: актуальную биографию: Lorene Hanley Duquin, They Called Her the
Baroness. The Life of Catherine de Hueck Doherty (New York: Alba House 1995),
and my review of it in OCP 62 (1996) 517-519.
41. L. Bouyer, "Les catholiques occidentaux et la liturgie byzantine," Dieu
vivant 21 (1951-52) 17-31. По тому же самому вопросу см.: G. Podskalsky, "Entwicklungslinien
des griechisch-byzantinischen theologischen Denkens (bis zum Ende der
Turkokratie)," OKS 47 (1998) 34-43, esp. 35-36. О православных тенденциях
увеличить разрыв с Западом см.: id., "Ostkirchliche Theologie in der Weltkirche:
Alternative (Antithese), Annex oder Allheilmittel?" в R.F. Taft (ed.), The
Christian East. Its Institutions & its Thought. A Critical Reflection. Papers of
the International Scholarly Congress for the 75th Anniversary of the Pontifical
Oriental Institute, Rome, 30 May - 5 June 1993 (OCA 251, Rome 1996) 531-541;
также: D. Wendebourg, "'Pseudomorphosis' - ein theologisches Urteil des Axiom
der kirchen- und theologiegeschichtlichen Forschung," ibid. 565-589.
42. L. Bouyer, Orthodox Spirituality and Protestant and Anglican Sprituality (=
A History of Christian Spirituality, III. A Crossroad Book, New York: The
Seabury Press 1969) 39-44; G. Podskalsky, Griechische Theologie in der Zeit der
Tuerkenherrshcaft 1453-1821 (M?nchen: C.H. Beck 1988) 380-81.
43. См.: Inglessis Maximos IV (сноска 21 вверху) and Korolevsky, Metropolitan
Andrew, passim.
44. R.F. Taft, "Ecumenical Scholarship and the Catholic-Orthodox Epiclesis
Dispute," Ostkirchliche Studien 45 (1996) 201-226, here 202-4.
45. См.: Ecumenical Documents of 1995. Orientale Lumen, Ut Unum Sint, Addresses
in Rome (Fairfax, VA: Eastern Christian Publications 1996).
См.: речь кардинала Акилле Сильвестрини, префекта Конгрегации Восточных Церквей
на заключительном заседании встречи в: Osservatore romano for July 13, 1997, pp.
4-5. Автор этой лекции был приглашен кардиналом Сильвестрини участвовать в этой
встрече, где он выступил с сообщением: "Liturgy as an Expression of Church Identity"
Опубликовано: Taft R.F. Eastern Catholic Theology. Slow Rebirth after a Long
and Difficult Gestation,"ECJ 8/2 (summer 2001) 51-80 (English version of no.
563; published in 2002).
Оригинал в виде
архивного файла ZIP Winword 35, 6 KBt
№ 615 официальной библиографии.
© Перевод на русский язык, Голованов С.В., 2006 г.
|
|
