В первые дни мировой войны в августе 1914 года австрийские военные власти увидели в москвофилах внутренних врагов и решили выслать их вглубь страны в концлагеря. Этой участи подверглось и греко-католическое духовенство. В армию призвали всех монахов-василиан. Из галицких русинов-украинцев была сформирована отдельная воинская часть с греко-католическими капелланами.

Государь Николай II назначил архиепископа Евлогия Георгиевского ответственным за церковные дела в Галиции. Архиепископ Антоний Храповицкий получил из Константинополя грамоту о назначении себя экзархом патриарха по делам Галиции. Накануне войны архиепископ Антоний создал в житомирской епархии духовное училище с антиуниатским уклоном, куда приглашал галичан. В России бытовало мнение (не подтвердившееся в последствие), что большинство галицких украинцев в душе русские православные и хотят жить под властью Российского императора.

Вслед за русскими войсками в Галицию направился сонм синодального духовенства, которых возглавили епископы Евлогий Георгиевский и Дионисий Валединский (позже архитектор автокефалии Польской православной церкви). Дионисий изгонял оставшихся на приходах священников верных папе и ставил вместо них иеромонахов Почаевской лавры, не имевших должного духовного образования, но "преданных православию".

Экзарх Антоний Храповицкий направил в Галицию выпускников своего училища, которые ревностно, но неубедительно агитировали за "незамутненное русское православие". Народ молчаливо слушал, ибо "горе побежденным".

Протопресвитер Русской армии о. Шавельский отметил превосходство галицкого духовенства в образовании и пастырском служении, а также высокий уровень духовности мирян. Шавельский предложил не требовать от униатов отречения от католической веры, что делалось на практике, а тех, кто обращался к русским священникам, автоматически считать православными

23 августа 1914 года, после взятия Львова русскими войсками, митрополит Андрей произнес проповедь в Успенской церкви Львова с призывом к пастве сохранять верность Католической церкви. Русские власти всегда считали Шептицкого одним из главных врагов России, вдохновителем украинского национализма. Его арестовали по обвинению в антироссийской пропаганде и административным порядком выслали в глубь империи. В документах нигде не приводилось, что же особенного сказал он тогда против России. В Львове россияне арестовали тех греко-католических священников, которых в свое время не успели арестовать австрийцы и выслали. В ссылку в Сибирь отправились 26 василиан.. В узах в Симбирске умер иеромонах Иеремия Ломницкий ЧСВВ, ранее неоднократно приезжавший поручению Шептицкого в Россию для подпольного служения.

6 декабря 1914 года Русская администрация устроила показательное мероприятие "Присоединение Галиции к России". В облачениях Шептицкого служил архиепископ Евлогий Георгиевский и докладывал государю, что древняя Червонная Русь возвратилась в наследие Романовых.

Слова Евлогия о российском орле, который "свил гнездо в карпатских горах" всерьез и надолго всколыхнули москвофильские настроения среди галицких русинов, которые ожидали, что русский царь отберет землю у польских помещиков и отдаст им. Несколько депутаций селян обратились к православным властям с просьбой прислать священника с "бородой и длинными волосами". Синодальные чиновники устроили голосование горохом между униатами и "присоединившимися к греко-российскому исповеданию", чтобы распределить между ними храмы. Архиепископа Евлогия беспокоило, что российские солдаты посещали богослужения в униатских храмах и молебны св. Иосафату. Из-за многочисленных жалоб селян на притеснения со стороны синодальных миссионеров, по докладу протопресвитера Шавельского, государь потребовал от Евлогия прекратить "апостольские труды по воссоединению".

После взятия Перемышля в 1915 г. когда москвофильские настроения в Галиции достигли своего апогея. Служащий резиденции на Святоюрской горе выдал русской администрации место, где был замурован архив митрополита Шептицкого. Среди бумаг был обретен меморандум, написанный Шептицким в августе 1914 году австрийскому правительству о необходимости создания украинского государства в духе казацких традиций под протекторатом Вены. Он планировал как митрополит Галицкий и всея Руси-Украины, объявить о непризнании власти Святейшего Синода, сместить с кафедр епископов москвофилов, назначить сторонников украинской ориентации и купить у восточных патриархов грамоты об утверждении этих решений. Государь Николай II просмотрел меморандум и написал на нем: "Какой мерзавец!"

Несмотря на то, что писатель Владимир Короленко в московской газете "Русские ведомости" выступил в защиту митрополита, условия содержания были ужесточены: Шептицкого перевели в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь в тюрьму для религиозных преступников.

Галицкой митрополией временно управлял епископ Григорий Хомышин, которого война застала за пределами епархии.

После начала австрийского контрнаступления все православные миссионеры вместе с архиепископом Евлогием бежали. За ними двинулось несколько тысяч галичан, которым владыка проповедал окончательное присоединение Галиции к России.

Вернувшиеся австро-венгерские войска карали русинов за сотрудничали с российскими властями, арестовывали греко-католических священников за симпатии к московскому православию.

Архиепископ Евлогий возвратился в свою Житомирскую епархию с наградным бриллиантовым крестом на клобуке. "Ревность не по разуму весьма опасна" - сказал о его апостольских делах глава военного духовенства протопресвитер Шавельский.Москвофильство как умственное течение в Галиции почило.

В начале 1916 года протопресвитер Шавельский разработал новый план обращения Галиции, утвержденный государем. Было решено не требовать от греко-католиков формального присоединения к православию и назначить полное денежное содержание 30-ти православным священникам-миссионерам. Когда русские войска Брусиловским прорывом вновь завоевали часть Прикарпатья, туда опять послали миссию. Оставшимся после нескольких чисток греко-католическим священникам оказывалось уважение, их приглашали на собрания православного духовенства и совместные богослужения. Вторая миссия существовала несколько месяцев до февральской революции и после развала русского фронта прекратилась.