Audiatur et altera pars

По поводу статьи Митрофорного протоиерея отца Павла Гречишкина.
Возражения отца протоиерея Владимира Длусского и мнение отца Сергия Оболенского.

Берлин, 28 мая 1951 г.

Высокочтимый о. Протоиерей,

По поводу Вашего доклада хочу высказать некоторые заключения, а также разобрать положения вами изложенные;

1. Русское католичество восточного обряда может нормально развиваться, с благословения Божьего, лишь:
   1. на родине, среди русского народа и
   2. оздаваемое самими русскими.
   Так думал я в 1923, так думаю и теперь. В эмиграции сохраняются традиции, а не создаются.
   За границей, в виде редкого исключения, как в Париже, при имении хорошо и по всем правилам восточным устроенной церкви, при обеспеченном хоре и священнике, наделенным литургическими и вокальными и другими способностями, может создаться центр привлечения к восточному богослужению православных.
2. Надо различать старую эмиграцию от новой. Многое что Вы говорите о строгом соблюдении обряда и обычаев верно для первой, но не для второй. Как ни печально, но надо признать, что и мы принадлежащие к старой эмиграции ждем своего естественного конца-смерти. Это удел всякой эмиграции. Надо достойно приготовиться к переходу в лучший мир, принеся плоды, достойные покаяния. Через два года исполнится 40 лет с последнего мирного года, тем кому было 20-30 лет будет 60-70 лет.
3. Будущее принадлежит новой эмиграции, и не столько ей, сколько населению, оставшемуся на родине.
4. Мы сейчас ничего не можем решать о будущем, так как, если Советский Союз, в своей теперешней форме останется незыблемым, то всякие предположения тщетны. Если бы произошли серьезные изменения (для которых я лично пока не вижу никаких оснований), то будущая структура, политическая и правовая, остается великой тайной. Окончательные границы даже нельзя теперь и предвидеть. Теперь советские броневики стоят в 100 километров от Франкфурта-на-М[айне], а там рукой подать и до Рейна! Не надо преувеличивать мощь СССР и преуменьшать силы Европы, но надо признать, что большевики, благодаря соглашениям Ялты и Потсдама, далеко прошли вглубь Европы, внося всюду свою советскую систему и уничтожая католичество. Преждевременно строить планы на будущее. Нынешняя советская власть не допустит католического духовенства, для чего в Германии делались уже попытки (для немецких пленных). Победят ли потом крайние правые? Сомневаюсь: носители идеи монархической вымерли, а новые люди наверное ей чужды. Для Католической Церкви вполне приемлема лишь подлинная религиозная свобода как в Соединенных Штатах.
5. Католическая Церковь стремится к унии. Если последняя не осуществляется с иерархией отделенных церквей, тогда церковная практика прибегает к отдельным обращениям. Можно сказать, что Россия была страной унии, а Советский Союз страной миссии. Другой вопрос, и не нам его решать после всех событий, будет ли Католическая Церковь иметь силы (люди и средства), дабы вести апостольскую работу в столь обширной стране? В 1939 г. по переписи в Советском Союзе, 10 на 100 родилось еще в XIX веке. С каждым годом уменьшается число подлинно крещенных и знавших, м.б. и несовершенно учение православной церкви и привязанных к родному обряду. Папа Пий XI сказал, что Церкви нужны святые, можно добавить: а для обращения Востока нужны чудотворцы. Нельзя делать прозелитизм смехотворным, видеть одних лишь "стрелков". Если православные не ищут Вселенской Церкви и удовлетворяются тремя течениями в своих православных церквах: то есть, реакционно-реставраторским (карловчане), либерально-имковским с неуловимым прикосновением к масонам (евлогиане) или советофильским и большевикопослушными (патриаршая церковь), то едва ли они пойдут в Католическую Церковь. Прозелитизм прекрасно практиковался православною церковью на Подкарпатской Руси[1], когда арх[иепископ] Виталий[2] отторг от Католической Церкви десятки тысяч униатов, ныне вкушающих прелесть подчинения Москве. Что, по сравнению с этим, несколько сот присоединений к Католической Церкви в эмиграции! Но православные кричат о прозелитизме католиков.
6. Русская эмиграция существует за границей более 30 лет. Если за это время, в широкой массе ее господствует страх перед латинизацией, (где она?), страх измене родине и православию, проистекающие из апатии религиозной и нежелания ближе познакомиться с учением Католической церкви, хотя они с последней, в разных формах ее деятельности соприкасаются очень часто, - если события на нашей родине их ничему не научили, то боюсь, что едва ли мы сможем их в чем-нибудь убедить,
7. Лично я, согласно правилам Церкви, считаю формальное присоединение к Католической Церкви с достаточной подготовкой, совершенно необходимым. Это - проявление гражданского и религиозного мужества; малая доля мученичества (мартир - свидетель). Вспоминаю мое личное присоединение, никогда в нем не раскаиваюсь, всегда благодарю Бога, за дарованную Им милость. Я каялся в схизме, к которой принадлежал и искренно целовал Евангелие и Крест как присягу верности Католической Церкви.
8. Если местный епископ (по каким соображениям ему виднее) допускает непосредственное исповедание и причащение некатоликов, то это возможно лишь в том случае, если нет непреодолимых препятствий, (где и сам Папа ничего поделать не может), я говорю о разводах! Вспоминается шутка Тэффи, когда в обществе представляют: "Это Зя жена моего Зяго мужа". Я не думаю, что это бывает в Вашей практике, но с точки зрения католической совершенно немыслимо давать отпущение грехов и Св. Причастие лицам живущим в конкубинате[3]. Когда-то вся Англия отпала от Католической Церкви лишь потому, что Папа не мог расторгнуть законный брак и разрешить Генриху VIII жениться на Анне Болейн.
9. Если русские, родившиеся до революции подлинно крещены, то что сказать о новых людях? Полагаю, что если нет удостоверения от православных церковных властей, то таких людей надо перекрещивать под условием. Таинство крещения так важно, что иного решения не предвидится, хотя многим это и покажется излишней строгостью. Другой вопрос тоже великой важности - это действительность рукоположении после революции. В 1940 г. из 46000 правосл[авного] духов[енства], осталось приблизительно 4300, За эти годы их число еще уменьшилось. Так что подлинное старое духовенство скоро и вовсе исчезнет, В Вашей докладе Вы упомянули еписк[опа], а потом митроп[олита] Серафима (Ляде)[4]. В свое время представители Патриаршей Церкви усиленно распространяли слух о недействительности епископского рукоположения епископа Серафима. Одно авторитетное лицо мне подтвердило, что Московский патриарх стоял за недействительность рукоположения. Это лишь подтверждает на какие трудности натолкнутся, особенно иностранцы, в определении подлинности православных рукоположений после событий 1917 г.
10. Известно, что большинство русских католиков предпочитают латинский обряд. Не только красота обряда, не только большое созвучие его с их духовным складом, но и сознание, что едва ли будет возможно возвращение на родину, да и изменения там так велики, что, может быть, предпочесть закончить жизнь на чужбине, и поэтому латинский обряд еще более сродняет с той страной, где эмигрант нашел себе приют. Принятие латинского обряда объясняется и матримониальными соображениями, дабы не нарушать единство семьи. Поучителен пример, столь родственной нам Болгарии; до 1939 г. там было 36 тысяч болгар латинского обряда и 6 тысяч восточного. Такое соотношение может возникнуть и в будущей России.
    Если наша цель благо Католической Церкви и спасение душ, то обряд лишь средство проявления благочестия. Безумно было навязывать латинский обряд, как это делали крестоносцы в XIII в., но в такой же мере было бы безумием препятствовать верующим входить в Католическую Церковь западными вратами. Мне пришлось встречаться с новыми людьми, восхищающимися западн[ым] обр[ядом], тем более, что восточная традиция была им чужда. Лично я не имею намерения менять обряд, если не буду, на старости лет, к этому принужден обстоятельствами. Вообще привязанность русских к восточному обряду далеко не так очевидна. Не говоря уже о массе безбожников и равнодушных, в старой России миллионы и миллионы уходили в сектантство и раскол. Это были обычно простые люди, - значит, любовь их к обряду была не велика.
11. Не надо забывать, что на безграничных пространствах нашей родины имеются еще сотни тысяч католиков латинского обряда, десятки лет лишенных своих пастырей и поэтому едва ли сведущих в католическом катехизисе. Потребуются сотни и сотни священников латинского обряда, хорошо знающих русский язык. Иностранцы, изучающие восточный обряд, волею судеб должны будут работать там, где будет крайняя нужда. Соседние государства, (если советская система еще продлится хотя бы одно десятилетие), настолько будут дехристианизированы, что не смогут дать даже и малого числа духовенства для работы в России. Конечно, могут спросить, - почему надо посылать испанцев восточного обряда в будущую Россию, когда в Аргентине такая вопиющая нужда в духовенстве, - один священник на 120000 верующих ("Петрусблатт", Берлин, 9.4.1951). К тому же в Аргентине тот же испанский язык.
    Этот вопрос должны решать иерархи Католической Церкви, а не мы. Можно лишь приветствовать посылку из Голландии католических священников во Францию, где 12 000 приходов лишены настоятелей. (См.: П.Дюнкор, ОИ Кризис духовенства во Франции).
12. Идея поддержки в православии католических начал была давно, 25 лет тому назад, высказана моим хорошим знакомым и коллегой по юридическому факультету в Праге доктором юридических наук Валерием Вилинским в его брошюре, но он полагал, что для успеха унии надо оставаться в православной церкви и создавать там течение, благоприятное общению с Католической Церковью. Должен сознаться, что вообще интереса, а тем более симпатий к Католической Церкви среди православных, в течение 28 лет, я, к сожалению, не встречал. Если кто и восхищался, наивно и поверхностно, то лишь ее организацией, ее влиянием на политику, все сильно конечно преувеличивая. Вроде тех многочисленных иллюстрированных журналов, которые запечатлевают бьющий на глаза эффект: вечную швейцарскую гвардию, Папа на "седе гестаториа[5]" и т.д.
13. Неправильно говорить, что мы де кого то совращаем (стр.11),-термин грубый и циничный, - и этим ослабляем православие. Вы сами насчитали только в Вашем районе 10 православных церквей всяких толков, - сколько же их всего в Париже? Может быть 50? Ослабления православных приходов не видно. Плохо мы их совращаем! Иерархи православные могут спать спокойно. Интересно отметить, что несмотря на вечные жалобы на бедность, кто-то оплачивает эти десятки эмигрантских церквей и содержит многочисленное духовенство.
14. Главная причина отталкивания православных от Католической церкви это не только предрассудки, боязнь оторваться от своего стада, но, глазным образом, ее дисциплина. Когда некоторые православные говорили о католическом прозелитизме, приходилось их успокаивать, говоря, что из 10 русских эмигрантов может быть 6-7 никогда не смогут быть принятыми в лоно Католической Церкви и самим Папой именно из-за запутанности семейных отношений, разве что перед смертью.
15. Католическая Церковь должна идти вперед, и возвращаться к Х веку невозможно. Если Католическая Церковь когда-нибудь и сможет вызвать сочувствие и уважение в новых людях, то конечно не староверием и щепетильным исполнением скорее бытовых, чем даже обрядовых мелочей, (новым людям мало известных), а в тех областях жизни, где православная церковь не сумела создать живого и хорошего дела, будь то организация и воспитание молодежи (где была она в России?), образцовые школы, больницы с католическими сестрами, приюты для детей, ясли и т.д. Все это имеется уже в СССР, и может быть даже совсем не в плохом виде, но что уж безбожным, это наверное. Меньше ...........появление иностранцев со складными иконостасами. Обрядом никого не удивишь.
16. Разнообразие орденов и конгрегации, куда люди могут поступать сообразно своим способностям, может действительно показать русским духовную мощь Католической Церкви. Заметим, что занятые своей деятельностью очень немногочисленные ордена подготовляется к работе на востоке Европы. Когда такие возможности откроются, тогда уже будет поздно подготовляться.
17. В эмиграции, особенно во Франции, православные показали свою жизненность и создали многое, чего не было прежде (может быть, невольно поддаваясь внушениям Запада). Я всегда ценил и уважал в православных их почитание и поддержку духовенства и церквей, часто из грошей. У русских католиков какой-то странный подход: Католическая Церковь, де, богата и они, так сказать, любят приходить на готовенькое. Кстати, если Ваши прихожане обладают этой православной добродетелью: любовью к пастырю и церкви, и, не имея нужды материально поддерживать своего настоятеля, имея прекрасный храм, наверное, свыше оплачиваемый хор, то почему бы им не пополнить доброхотными подаяниями Вашу церковную кассу? Повторяю, Ваш приход - явление исключительное, в смысле благоустроенности, созданное трудами Высокопреосв[ященного] Александра[6].
18. Путь к Католической Церкви через православие может быть и верен, но мало исполним. Старая эмиграция, знавшая и ценившая обряд вымирает и скоро исчезнет совершенно. Один иностранец иерей, хорошо знающий положение русской православной молодежи во Франции, говорил, что лишь пять на сто получают что-то похожее на религиозное воспитание и обучение. Все их православие заключается как бы в отталкивании от католичества.
19. Ваша оценка легкости обращений новых русских, справедлива. Да им импонирует сила. Они (не все конечно, я знал хороших и искренних людей) легко переключаются, чтобы стать приятным собеседнику, привычка ассимиляции, как следствие тяжелой жизни последних десятилетий, а что в их сердце, один Господь знает! То, что им приятен и ближе свой советский священник, это понятно. Все это едва ли имеет что общее с обрядом. Советский иерей, живший в СССР, лучше их поймет и обратно.
20. В одном месте Вашего доклада Вы жестко прошлись насчет униатов. Не разделяя никоим образом галицийского шовинизма, чуждого мне, как и всякий другой, надо признать, что они хорошо сохранили за 350 лет восточный обряд, хотя и были погружены в море латинства, сперва польского, а затем австрийского. Никогда мостом к латинству галичане служить не могли, так как, если они частично и изменили некоторые обрядовые стороны, одинаково ненавидели схизму Москвы и латинство Варшавы. Что останется от унии, если пройдет еще 20 лет? Как восстановить потерянное, кто пополнит страшную убыль в духовенстве? Нужны будут сотни, и, может быть, тысячи, а откуда их взять?
21. Все что Вы говорите, может быть иногда слишком резко и прямо, об иностранцах восточного обряда, в общем верно. Я, однако, не впадаю в национализм и далеко не разделяю Вашу точку зрения, что вообще никакой иностранец органически неспособен к восточному обряду. Я знаю иностранцев, прекрасно служащих, и служба их нравилась русским. Если иностранец, обладающий нужными способностями, хорошо, а не как многие наскоро, изучит обряд и будет служить благочестиво, без особого, режущего ухо, акцента, а, главное, как сказал правильно епископ Павел, будет добрым пастырем и, добавим, сердечным, то они найдут путь в сердца новых русских людей, которым, нравится нам или нет, принадлежит будущее. Замечу, однако, нельзя возлагать излишние надежды. В Берлине, во время войны на одном заводе было 400 советских рабочих; предложили пойти в церковь, вызвался один, и ему было около 60 лет. Правда, не мало ходило в православные церкви, но это было нечто вроде клуба, многих старые эмигранты приглашали к обеду, давали кое-какие вещи и т.д. Пишут, в Москве на Пасху церкви переполнены, но их 35 и, наверное, не из самых больших; если пришло 45 000, то места всем не хватит, а эти пришедшие составят всего один процент населения. За эти, почти 35 лет злобной, безбожной пропаганды не мало душ отравилось безразличием и много десятков миллионов отпало от церкви. Со всяким другим народом было бы то же самое. Мы знаем и положение религии на Западе, иллюзий нет, верующих обычно, за редким исключением, незначительное меньшинство.
22. Совершенно согласен, что грешно, легко и бесконтрольно давать разрешения на служение вост[очном] обр[яде] иностранцам (особенно, когда не видно сейчас в этой никакой нужды), особенно это применимо к иереям принадлежащим к орденам (как бы церковь в церкви). Надо помнить, что только те иностранцы могут получить право на служение, которые имеют особые данные для достойного служения национального обряда. Далеко не всякий может иметь эти способности, что, однако, не помешает быть нужным и полезным в других областях.
23. На стр. 14 Вы упомянули что "нас обошли" (в отношении благотворительности). Сообщаю Вам, что я 8 лет не получаю денег на хор. То, что я получал раньше, хватало на оплату 4 певчих лишь на воскресной Литургии. Никаких иных богослужений, кроме 25 дек[абря], 6 янв[аря][7], и Страстной седмицы (последние три дня), я совершать не мог. Никогда не было и псаломщика. В другие дни служба совершалась в одиночестве, как отшельники на Афоне. Сектант взял библию, собрал верующих и может начинать проповедь. Восточный обряд, имеющий 20-вековую давность, должен осуществляться в известных условиях, обычно требующих значительных средств, которых мы лишены. Я видел иконостасы из фанеры и картона, с литограф[ическими] образами, украшенными бумажными цветами, все это было ужасно и неубедительно. Руссикум и Парижская церковь - редкое исключение; нормально нам, как на фронте, приходится кое-как приспособляться, и поэтому верующим надо примиряться с этими несовершенствами и более углубляться внутренне и не заниматься ненужной критикой. Помощь бедным в Берлине давалась раньше через "Каритас Фербанд[8]", и к распределению сумм (в несколько марок) я не имел никакого отношения. Мною было сказано, что я этим лишаюсь возможного общения с русскими, свыше (Mgr. d’Herbigny) дали понять, что все должно остаться без изменения. Вся и эта помощь прекратилась во время Второй мировой войны.
24. На стр.16: "в нашем приходе отсутствуют стрелки", сообщаю, что и в Берлине их не было, а те, кто присоединился, были люди верующие, порядочные, но конечно не староверы в смысле обрядовом. Не раз замечалось, что иностранцы скорее пренебрегали русскими католиками, впадая в другую крайность щепетильности, если ими не руководили иные соображения. Если местное начальство разрешает Вам именоваться православно-вселенскими, то и слава Богу! Одной вещи надо опасаться: люди смертны. Уйдет в лучший мир настоятель, и если в душах прихожан нет серьезного фундамента католической веры, они спокойно разойдутся в разные стороны, благо, что присяги на верность Католической Церкви они и не давали.
25. На стр.18, о русском шарме... Вы благоразумно и вовремя покинули Вену, так что не смогли ближе познакомиться с шармом "освободителей" с Востока. Австрийские, немецкие, венгерские и другие женщины, вплоть до 80-летних старух, едва ли разделят Ваше мнение.
26. Боюсь, что наши отделенные братья старой эмиграции всегда останутся недовольными, как бы мы себя не именовали. Ведь всякий знает, что католики латинского обряда, в своей мессе, называют себя православными (ортодокс). Когда в Москве успешно развивалось русское католическое дело, пока оно не было большевиками вовсе искоренено, называли ли они себя православными, признающих Папу? Все это прения о словах, и если это наименование православно-всел[енский] кого то привлекает, то почему себя так и не наименовать, но что это будут за католики, если они этого слова боятся?
27. Многое, что Вы говорите на стр.19-21 принимается мной. Какое отношение будет к иностранцам и к нам самим, сейчас сказать трудно. Я, однако, более бодро настроен. Уверен, что напр[имер], испанец восточного обряда, увидит беспастырство советских граждан, когда то латинского обряда, перейдет в свой родной обряд и принесет нужную пользу. Все же надо признать, что удивительно, когда наш заслуженный протоиерей о. Николай Братко ежедневно служит французским: сестрам латинскую Мессу, а десятки иностранцев принимают сейчас, без нужды, вовсе чуждый им восточный обряд, (а нужда в латинском духовенстве всюду так велика!), и затем мыкаются по миру.
28. Весьма правильное замечание о вежливости русских к священнику-иностранцу, восточного обряда, часто подающее ложные надежды.
29. Стр. 25, относительно использования сил русских католических священников. Должен заступиться, всякий стоит у какого-то дела, пусть и незаметного. Наше начальство не может возбудить интерес у православных к Католической Церкви, которого нет... Что касается пожелания всеми, т.е. и иностранцами, одобренным в Риме [в ] нояб[ре]1950 г., прокуратора при Восточной Конгрег[ации] (предложение было формулировано ректором Руссикума, о. Веттером[9]) , будем терпеливо ждать исполнения этого общего желания (причем, конечно, ничто не предрешая, намечался кандидат, имеющий опыт в этих делах). Через почти 35 лет после революции русское католическое движение может быть находится едва ли в лучшем состоянии, особенно же в смысле отсутствия русского католического духовенства. Если нет русских призваний, то надо лишь молиться об этом.
30. В виду того, что у Вас с Братко в церквах есть иконостасы, замечание о священнике, который за 20 лет не создал иконостаса, надо считать братским камнем в мой огород. Первые четыре года я служил в латинской часовне св.Бенедикта; затеи мне удалось получить малую комнату, где и была устроена небольшая часовня восточного обряда. Она была так мала, что не могло быть и речи об иконостасе; престол пришлось придвинуть к стене, за ним стоял семисвечник, так что кадил с трех сторон. Восемь лет тому назад все погибло, при налете, и я снова служу в латинской часовне одной больницы. Когда мы устроили нашу часовню восточного обряда, всеми очень любимую, тогда же была получена помощь из Рима 400 марок (около 90 долл.), но все остальные расходы, раза в три превышающие эту сумму, были покрыты из доброхотных, очень скромных пожертвований и свечного сбора. Наш район уничтожен на 90 проц[ентов].
31. Относительно внешнего вида священников: существовало, как мне передавали, правило, изданное Православным Синодом, что православное, духовенство за границей должно носить сюртуки, а не рясы.
    Это правило православным духовенством в эмиграции не исполняется. Католический священник восточного обряда должен сообразоваться с местными обычаями Католической Церкви и напр., в странах протестантских, как и прочее католическое духовенство, облачаться в штатское, сохраняя отличие священства, в виде священнического воротничка и черной вставки. При активной работе, посещениях и т.д., ряса будет привлекать внимание, что едва ли приличествует смирению и скромности. В Турции мужчины, в ту жару носят из разноцветного ситца, платья наподобие женских, но такое же платье в Лондоне или Берлине едва ли уместно. Если уж быть строгим восточником, то за образец надо брать греческое духовенство. Разноцветные рясы в прежней России явление мало церковное. Главное, чтобы священник всегда и всюду держал бы себя достойно. Те, которые признают священника лишь, если он в рясе, пусть лучше остаются там, где они находятся, им едва ли есть место в Католической Церкви.
32. На стр. 25, упрек о создании каких то научных институтов богословия, вместо приходской жизни, мне неясен. Если Вы намекаете на деятельность архимандрита Христ[офора] Дюмона, то это не мешало его викарию о. Кулику заниматься пастырской деятельностью. Общество св.Николая (в Берлине) ничего общего с богословским научным институтом не имело. На ежемесячном собрании собирались верующие, читались доклады из жизни святых или освещались церковные вопросы (Папские энциклики), Эти собрания играли очень важную роль, сблизив людей, и этим создалось такое единство, обычно не достающее среди эмиграции.
33. На стр. 26 (большими буквами) - о создании нескольких образцовых приходов, всецело мной принимается, но, конечно, все это остается в области чистых возможностей, абстрактного характера. Ваша идея не разбрасывать силы правильна. Это верно и для расходования материальных средств.
34. Конечно Россия, точнее СССР, не Африка, но в католическом отношении куда хуже. В Африке 14 миллионов католиков и почти 10 тысяч духовенства; нам далеко до них. Нет стыда нести истину людям, не знающим Христа и знакомить их с догматами Католической Церкви, думаю, что полезно и старой эмиграции, часто подзабывших и свой православный катехизис, возобновить его в своей памяти, Я знал случаи вопиющего невежества,
35. Все что Вы говорите о Руссикуме, об удушении, искалечении должно найти ответ хотя бы у Вашего бывшего помощника о. Кулика[10], воспитанника Св. Георгия и Руссикума. Я лично с благодарностью вспоминаю семинарию св. Василия в Лилле и оо. доминиканцев. Многого недоставало, мы были бедны, но отцы мудро давали нам, людям уже не совсем молодым, достаточно свободы, в духовном смысле. Те, кто хотят с помощью Божией, разумно ею воспользовались и приобретали знания и философские и богословские, а главное, впитывали в себя за эти 5-6 лет дух подлинного католичества, направлявшего их для дальнейшей нелегкой, часто отшельнической жизни в миру, среди общего равнодушия и даже неприязни. Обсуждение методов семинарского воспитания далеко выходит за пределы затронутого вопроса. Заметим, однако, что без воспитания воли и развития ума никакое образование невозможно. Армия также прошла западную школу, начиная с Петра I. Если в прежней России и вырабатывались добрые пастыри (далеко не часто!), то это надо отнести скорее за счет русской мягкости и естественного благочестия. Заслуга православной семинарии незначительна. Митрополит Антоний дал убийственную характеристику последних, как питомников революционеров и атеистов.

Судьба русского католичества тесно связана с судьбой Европы; то что, мы переживаем величайший в истории и духовный и политический кризис ,очевидно всем. По сравнению с трагедией современного человечества меркнут все другие вопросы, особенно так называемого бытового исповедничества , исчезающего со старой эмиграцией. Мы, как русские, знаем, что в обрядовом отношении прежняя Россия стояла недосягаемо высоко и все это исчезло. Мы знаем что русская молодежь почти целиком, за малым исключением, уходила в революцию или ей сочувствовала и тысячи самоотверженных юношей и девушек, жертвуя собой, шло на террористические акты, экспроприации и, таким образом, они подготовляли теперешнюю действительность. Если какой-нибудь благочестивой старушке претит иерей, носящий шляпу-лепешку (по-видимому, что-нибудь действительно мало красивое!), то что можно к этому добавить? Пусть старушка и останется при своих старорежимных симпатиях, ей не долго жить и не ей принадлежит будущее! В революции сгорело все ненужное, а если бы вернулось неизменным и не преображенным синодальное православие, каким мы его знали, то напрасны были жертвы, столь многочисленные! Наша надежда, что советский народ будет искать новых путей и будет печально, если русские католики поднесут ему кусок заплесневелого хлеба. Никто не вносит нарочно новшества (это несовершенства нашей жизни), но надо же, наконец, понять смысл христианства, - а он во всяком случае - и не иконостасе - и не в отвержении шляпы лепешкой! Во всех странах будет жить подлинное католичество в той мере, в какой оно отображает вечные истины, все остальное, случайное, исчезнет, особенно националистическое самообольщение.

Никогда я не верил в богоизбранничество того или иного народа. Один был еврейский, и тот своей задачи не выполнил. После всех и взаимных разгромов и поражений все народы унижены и не могут претендовать на какую-то особую роль. Миссионеры должны нести доктрину так сказать чистого католичества, не примешивая сюда гордыни самохвальства и националистического тщеславия. Надо нести учение Католической Церкви, а не какую-нибудь культуру, а то, если всякий понесет свое, что получится? Тогда справедливо советский народ скажет: может быть, наша культура и незатейлива, но оставьте нас в покое. Цвет огня различен от разных химических составов, но всюду тот же огонь, так и католичество имеет свои оттенки, сообразно разным народам. Впоследствии, сохраняя верность восточной традиции, русское католичество найдет свой особый путь, не застывая в мертвенном подражании всему синодальному, но это вопрос будущего. В 1914 г. в Европе, беря восточной границей австро-германскую, было 6 миллионов католиков восточного обряда и может быть один с половиной миллиона православных (Австрия); ныне униаты силой приведены к покорности Московской Церкви, а железный занавес отделяет от общения с Римом десятки миллионов католиков (поляков, чехов, словаков, хорватов, словенцев, венгров, румын, болгар, галичан, русинов, литовцев, латышей, немцев и других). Если быть оптимистом и допустить, что духовенства (прошло 6 лет, еще через 15 лет) останется не 10 %, как в СССР, а всех 30, то и тогда убыль в священниках выразится в 30-35 000. Заполнение этой страшной убыли и будет, так сказать, ударная задача Католической Церкви. Надо будет сперва спасать, что принадлежало века к Католической Церкви. Не надо и истреблять духовенства, - хотя враги Церкви едва ли этим пренебрегают,- последнее нормально будет вымирать, к чему конечно будут приниматься нужные меры. Конечно, Господь всемогущ и может сократить годы испытаний, и как бы скоро и не пришло освобождение, Католической Церкви придется прилагать все усилия, чтобы залечить тяжелые раны и пополнить убыль в своих рядах. Вне всякого сомнения Св. Престол уже теперь думает об этом. Трудно себе представить массовую посылку миссионеров на Восток, когда тыл не будет приведен в порядок. Это предписывается здравым рассудком.

Пребывая в молитвенном общении, остаюсь преданным во Христе Вашим собратом,

О. Владимир Длусский

Берлин, Шарлоттенбург, Алт-Литцов н. 23.

* * *

О. Сергий Оболенский, прочитав экстренный номер "Нашего прихода", делится своими мыслями о нем.

По его мнению, выраженному в письме от 22.06. с.г. дальнейшая полемика не только не целесообразна, но может оказаться даже вредной для нашего общего дела. Поэтому он советует ее прекратить т впредь воздерживаться от каких бы то ни было возражений.

Редакция разделяет мнение о. Оболенского.

* * *

Напечатано: Осведомительный бюллетень: орган связи католических священников, работающих среди русских. Ном. № 4. 1 ноября 1951 г.(Рим)

Ответ о. Павла Гречишкина о. Владимиру Длусскому

Протоиерей Павел Гречишкин
Ул. Франсуа-Жерар, № 19
Париж 16

19 ноября 1951 г.

Предлагаю вниманию своих собратьев по работе среди русских, по праву частной переписки, мой ответ о. прот[оиерею] Длусскому на помещенные им в последнем ном[ере] "Осведомительного бюллетеня" № 4, возражения к моему докладу (См.специальный ном[ер] "Нашего Прихода" №-10).

Подчеркиваю, как и в предисловию к указанному журналу, что я ни в коем случае не претендую перебрать на себя связь между священниками, работающими среди русских. Не имея физической возможности писать свой ответ от руки, или печатать его в сотне экземпляров на пишущей машинке, я издаю его литографическим способом и прошу принять его как рукопись совершенно частного письма.

"Осведомительный Бюллетень" не находит возможным помещать мои письма на своих страницах. Этим объясняется издание мной собственными средствами специального ном[ера] "Наш приход", № 10. Этим же объясняется посылка мной настоящего письма.

Попутно заявляю, что специальный номер "Нашего прихода" был, вопреки утверждению экстренного листка "Осведомительного бюллетеня" от 31 мая с. г., разослан одним только священникам, работающим среди русских, и в виде исключения был вручен проф. И. В. Пузыне и г-ну Гаврилову М.Н., которых нашли нужным и возможным (?) официально пригласить, в свое время, на съезд в день прочтения моего доклада и которые, естественно, поэтому, по крайней мере, в интересах моего пастырского авторитета, должны быть в курсе нашей дальнейшей полемики по существу. Вина в этом не моя, и никакой ответственности за осведомление указанных светских лиц я не несу.

Прошу молитв и остаюсь в братском во Христе единении и любви во Христе Господе.

митр[офорный] прот[оирей] Павел Гречишкин.

* * *

Высокочтимый отец Протоиерей,

Наша братская и насущнейшая, для нашего дела полемика в римском органе "связи между католическими священниками, работающими среди русских" официально закрыта.

Между тем Ваш доклад, напечатанный в последнем номере этого органа, нельзя оставить без ответа. Мысли выраженные в нем опасны и чреваты последствиями. Чреваты последствиями не только сами по себе, но и еще потому, что они пришлись некоторым из наших священников по душе. С ними согласны, их разделяют и в виде какого то шедевра помещают целиком на страницах "Осведомительного бюллетеня" в ответ на мой доклад, напечатанный там же в свое время в коротком и жалком конспекте.

Баш доклад, если не употреблять замысловатых выражений, можно резюмировать в следующих словах: Нэ тратьтэ, кумэ, сылы - сидайтэ на дно... Через два-три года эмиграция вымрет. Торопитесь заказывать гробы и готовьтесь к переходу в лучший мир...Будущее принадлежит не нам и даже не новой русской эмиграции...Православные русские эмигранты живут в конкубинате, по крайней мере, 6-7 из 10, а почти все наши русские католики нежно мечтают о латинском обряде. К латинскому обряду тянутся и те из новой русской эмиграции, для которых русское "синодальное" благочестие неведомо и поэтому чуждо. Такое синодальное благочестие вообще, по Вашему мнению, является "куском заплесневелого хлеба"...а, вот, напр[имер], латинский обряд представляется Вам, по-видимому, свежей пухленькой булочкой.(?!)

Что касается русских, оставшихся на Родине, то весь их шарм состоит, по Вашему мнению, в насиловании австрийских, немецких, венгерских и прочих женщин, вплоть до 80-летних старух, будто этого не делали те же самые немцы, или австрийцы в занятых областях России, или, вообще, солдаты всех передовых армий во всех странах и в любую войну. Разница была, может быть, в размерах и во вкусе. И сколь более гнусно во всех других отношениях поступали со своими врагами те же немцы или австрийцы - правоверные католики латинского обряда - поправшие личность и душу человека и погубившие в занятых областях России, Польши, Чехии и др[угих] странах миллионы невинных людей, не говоря уже о зверских издевательствах над евреями... А как поступали во время наполеоновского нашествия на Россию французы, -также правоверные католики латинского обряда-, обратившие все московские православные храмы, в конюшни, без всякой к этому надобности, с единственной целью поиздеваться над русской душей? О поведении тех же французов после первой мировой войны в Болгарии вышла в свое время книга одного участника, французского офицера, при чтении которой волосы встают дыбом от тихого ужаса. Это были носители западной культуры, и цивилизации...

Вы делаете поспешное заключение о России и русских, на основании революционных или военных событий (католическая Франция и католическая Испания вели себя не лучше) и имеете ложное представление о настоящем и перспективном положении вещей в Русской Православной Церкви. Вы слишком рано кладете в гроб русское православие, с его "синодальным" благочестием и мечтаете об "обращении" растерявшихся православных масс в католичество, по преимуществу в латинство. Ваши просимпатии именно к такому "обращению" известны. Они вылазят из каждой строки Вашего доклада, как шило из мешка...

Вы. сами были согласны, со мной, когда писали, что люди из-за железного занавеса научены практикой советской жизни приспосабливаться и часто говорить приятное, совсем не разделяя в душе этого приятного. И если один или два из таких приспосабливающихся Вам, действительно, "признались", что им больше по душе латинский обряд, чем "синодальный" русский, то нужно ли об этом писать, придавать этому значение, строить заключения, вводить, можно сказать, в заблуждение и духовные власти и своих собратьев по работе? Не нужно строить иллюзий на этот счет. Больше того,- лучше пожертвовать двумя-тремя любителями латинского обряда, если они, действительно, найдутся, чем давать остальным ложный повод двусмысленности в нашей работе.

Об этом Вы пишете вскользь и как бы между прочим, но не спроста, и даже приводите доказательства в.пользу именно латинизации России и русских: "Не нужно препятствовать верующим входить в Католическую Церковь западными вратами"... "Привязанность русских к восточному обряду далеко не так очевидна",. и т.д. Что это - серьезное убеждение, или та же приспособляемость, с целью понравиться кое-кому и сказать приятное?

В царстве богоподобного Сталина нет для верноподданных другой свободы, как только превозносить, величать, и кадить своему кумиру и, вот, читая Ваш доклад, чувствуешь такой же дым фимиама от Вашего каждения латинству, прилежащим властям и всем более или менее влиятельным людям католического мира... Каждение Сталину отнюдь не свидетельствует о том, что все русские молятся на него и не значит, что Сталин выиграет. Точно также и Ваше каждение не принесет особенной пользы ни Вам лично, ни латинству. Этот дым от Вашего фимиама только вскружит некоторым головы. У некоторых слюнки потекут от предвкушения затаенных и старых, как "заплесневевший хлеб", вожделений на счет "обращения" России.

Нужно здраво и смело смотреть действительности в глаза. Серьезно готовиться к будущей работе в России. Не спать и видеть хорошие сны, а реально работать над собой и для дела, которое может и должно иметь успех только при известном подходе к нему. Путь приобщения России и русских к Католической Церкви единственный: искренняя и неподдельная любовь к России, к русским и к православию. Только такой любовью мы сможем снискать души верующих русских людей для нашего дела. Нужно стараться видеть во всем русском хорошее и, по возможности, закрывать глаза на плохое. Предоставим самим русским каяться, за себя. Берите в этом смысле пример - очень трогательный и разумный - со священников-иностранцев, работающих вместе с нами среди русских. Их можно порицать, как это я делаю с полной и совершенной откровенностью, за их участие в нашей литургической пастырской деятельности, но им никак нельзя отказать в жертвенности и искренней любви к России и православию. Необходимо понять ,что путь такой любви к России, русским и православию вытекает прежде всего из любви к католичеству.

Для Вас православие, с его "синодальным" благочестием является препятствием к воссоединению русских с Католической Церковью, - для меня оно является как раз залогом этого воссоединения. Победит не порицание, не упреки и отвержение, а осознание силы православного духа, церковной русской культуры, традиций...( от обряда до нраво- и вероучения включительно. Понятно, я здесь имею в виду католическое православие). В этом осознании - единственная база, единственная исходная точка, от которой следует исходить.

Я знаю, что многим из наших священников, не углубляющимся в нашу работу, и не учитывающим ее перспектив, плавающим на поверхности, а также некоторым из так называемых приспосабливающихся хотелось бы запустить в меня камнем, обвинить в латинофобстве, если не католикофобстве.... Я слышал уже не раз по беспроволочным флюидам безвоздушного пространства суждение о том, будто мне не место в Католической Церкви. Эти рассуждения носят личный, узкозорый характер людей, которые дальше своего носа ничего не видят и хотят нравиться, но и этого не умеют сделать как следует.

Я также принял католичество и также, как и Вы, никогда об этом не пожалею, но каяться мне было не в чем. Я был православным католиком и остаюсь им. Я останусь им, если мне даже придется быть в опале, к чему сейчас со многих сторон ведутся всевозможные происки и поползновения. Я могу уйти в частную жизнь, но убежденным католиком я останусь до своей смерти, с открытой русской душей и своими прямыми и бесхитростными суждениями о нашей работе и о пользе католического дела. Я ежедневно умом и сердцем повторяю Исповедание Католической Веры, которое, с момента сознательных дней моей жизни было моим исповеданием и которое не только не противоречит моему православному сознанию, но, наоборот, подчеркивает его и считаю, также как и Вы, день моего воссоединения с Католической Церковью самым счастливым и поворотным днем в моей жизни, определившим раз и навсегда мои путь к грядущей Вечности. Мне даже неловко говорить об этом, но находятся люди, которые вынуждают меня велегласно и торжественно повторить клятву верности Католической Церкви, Ее Верховному Первосвятителю и своим духовным властям. Доверием этих властей я всегда пользовался и пользуюсь и никогда не злоупотреблю им. Как воин католического дела я всегда беспрекословно подчинялся и всегда безоговорочно подчинюсь любому распоряжению властей.

Странным, конечно, кажется для католиков латинян или латинствующих, да и для многих православных, видеть человека каких-то новых веяний - не то католика, не то православного. И то, что кажется странным для них, для меня является таким естественным и нормальным. Перегородка, воздвигнутая руками человеческими между Католической и Православной Церковью, упирается основанием в землю, но никоим образом не уходит в небо. С этого неба одинаково светит солнце и на тех, и на других и дождь орошает одинаково поля и по одну, и по другую сторону средостения. А когда подымаешься духом за эту перегородку, то она кажется незаметной линией, совсем сливающейся с землей и сверху кажется, что так легко и просто переступить ее. Нужно только уметь дерзать. О, не поймите этого превратно. Перегородка существует, конечно, и не в одном только воображении. Но состоит она из сущих пустяков,- из тех же наших обоюдных грехов, как дух противоречия, с одной стороны и дух превосходства и гордости - с другой. Если этого духа противоречия у православного нет, то он - католик, ибо его православные догматы являются одновременно и католическими догматами. Ему не нужно насиловать свой ум, чтобы осознать естественное развитие догматов, определенных позже Католической Церковью. С другой стороны, дух надменности, превосходства, гордости у носителей истины свидетельствует только о том, что в их кармане имеется удостоверение принадлежности, признаваемое на земле, но совершенно недействительное на небе. К чему истина, если нет любви? Знание назидает - любовь надмевает.

Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что православие переживает предсмертную агонию. Оно выйдет из всех страданий, выпавших на его долю, еще более укрепленным и закаленным. Русская Православная Церковь переживает счастье беспримерных мук и страданий, приближающих ее к Богу, Православная Русь искупает грехи - вольные и невольные - и в этом подвиге искупления уподобляется распинаемому Христу, с той, конечно, разницей, что Христос страдал за других, в то время как Православная Русь страдает за себя и ради себя. Не будем добивать ее в этом спасительном искуплении упреками и нападками. Такой путь искупления грехов ждет каждого из нас, но в этом так в будущем веке. Будем только молиться, чтобы в ниспосланных страданиях за грехи и ошибки, от которых избавлен только один безгрешный Господь, Православная Русь и Православная Церковь принесли плоды достойные покаяния. Будем молиться также, чтобы, одним из этих плодов было осознание русскими католической истины, содержащейся в самом православии, но скрытой от взора пеленой человеческих страстей, в частности духом противоречия. Будем помнить, что мы очень часто сами толкаем православных на отрицание и отвержение католичества, подходя к ним не с любовью, а с упреками; не с братским чувством спокойствия, терпеливости, смирения, расположения, а с чувством превосходства и, часто, гордости.

Вы впадаете в крайний и ложный, весьма опасный и чреватый последствиями пессимизм отчасти потому, что Вы окружили себя старушками, о которых Вы вспоминаете несколько раз в своем докладе. Для Вас будет неожиданным откровением узнать, что в нашем церковном доме в Париже мы очень часто слышим звонкий смех детей самого различного возраста, часто собираем молодежь для полезных и невинных развлечений, вплоть до танцев. В нашей церкви почти ежевоскресно подносят к Чаше птенцов, умиляющих всю церковь трогательным причастием. Среди наших прихожан имеются семьи, насчитывающие 4-х (семья г-на Тираспольского), 3-их (семья Бошер), и т.д. детей. В нашей церкви крещено свыше 60 детей, со всеми из которых мы стараемся поддерживать связь и большинство из которых прекрасно говорят по-русски и совсем не собираются латинизироваться.

Скажете - исключение... Но в Вене у меня было такое же явление. Нужно, просто, иметь желание, настойчивость, оптимизм и любовь к труду для того, чтобы привлечь к нашей работе и молодежь. Ее не мало среди эмиграции, но она заброшена всеми и считается, как беспризорная, по разным вечеринкам и клубам, развлекаясь, как может. Нужно выискивать ее, проникать в ее сердца и души, привлекать к себе. Трудно конечно, но невозможно. Не важно, что эта молодежь - православная, что она не может, на первых порах, служить объектом прозелитизма, - этого как раз и не нужно делать. Понятно, если Вы станете на официальную точку зрения и будете поносить, или даже делать кислую мину в отношении к православным, то эта молодежь не пойдет к Вам.

В этом отношении большую и полезную работу проводит в Париже Институт Св.Георгия. Такие интернаты не только здесь, в эмиграции, но и в нашей будущей работе в России, могут оказывать неоценимую услугу нашим объединительным начинаниям.

Несправедливо Вы намекаете на то, что я приехал в Париж "на готовенькое"...Во первых, я против своей воли, повинуясь распоряжению духовных властей, принял парижский приход. Вы не представляете, какая сложная и деликатная работа, требующая неимоверных усилий и способностей, тактичности и терпения, а, главное, трудоспособности, окружает настоятеля парижского прихода... Во вторых, кто же может отрицать, что за 20 лет пребывания в лоне Католической Церкви я работаю, не покладая рук, и не одни только "вокальные", как Вы пишете, способности собирают вокруг меня верующих, а живая струя подлинной любви ко всему русскому и к православию, в частности. Вы забыли Вену, куда я приехал в свое время положительно ни на что. Ни церкви, ни иконостаса, ни средств, ни верующих. А за 16 лет я создал всё и, будь не война, венский приход был бы одним из лучших в русско-католическом рассеянии. Я, конечно, совершенно уверен в том, что никто не разделяет этого Вашего намека по моему адресу, но не скрою, что мне было горько читать эти Ваши строки о мне и моей работе.

Но этот Ваш намек дает мне право быть и со своей стороны прямым и совершенно откровенным в отношении Вас и Вашей работы в Берлине. Вы говорите о каких то фантастических средствах в Париже, об оплате хора, содержании священника и жалуетесь, что всего этого Вы не имеете в Берлине... А зачем Вам, собственно, средства? Для того чтобы заказывать гробы для себя и окружающих Вас старушек?!

Нет, отец Протоиерей, я не собираюсь сдаваться. Конечно, каждый из нас не застрахован от случайностей - все мы под Богом ходим - но я еще твердо надеюсь побывать в России и поработать для сближения русских с Католической Церковью. Я не собираюсь быть живым трупом и инертно ждать перехода в лучший мир.

Конечно, эмиграция вымрет - и новая, и старая. Умрут и дети. Два года, или тридцать, или целых шестьдесят - ничто в сравнении с Вечностью. Но эта Вечность составляется из тех же лет, месяцев, дней и даже часов, и каждый час творческого оптимизма может принести пользу нашему делу. Всегда какой-нибудь след останется. Капля по капле камень долбит. Если бы каждый из тружеников Церкви, начиная от апостолов, инертно ждал своего естественного конца, то и христианства вообще бы не было. Между тем, если рассуждать категориями Вашего мышления, то нужно, пожалуй, вообще закрыть все наши приходы...

Будущее принадлежит русским в России. Согласен. Но эмиграция - и старая, и новая - будут пионерами в этом будущем. Я уверен в этом. Из своего временного заточения мы должны давать тон всем творческим силам, оставшимся в России. Только тот из старых эмигрантов, от которого пахнет живым трупом, будет бесполезен вообще и для Церкви, и для будущей России. Все годы изгнания были для него грезами прошлого, в котором он купался, как в застоявшейся воде пруда. Но эмигрант все эти годы живший и что-то творивший никогда не будет чужд России и никакая Россия не будет ему чужда.

Наш свободный голос может и должен подготовить почву для унионистической работы. После наших мертвенных останков мы должны оставить грядущим поколениям идеологическую платформу для объединительной работы. Ведь и Папа был, в некотором роде, "эмигрантом", заточенным в продолжении долгих столетий в ватиканском дворце, но из этого дворца било жизнью, энергией, двигающей всем христианским миром.

От Ваших мыслей, действительно, можно отправиться живым на тот свет. Вы, вероятно, давно уже ждете перехода в лучший мир и приносите плоды достойные покаяния (цитирую всё это по Вашему докладу), поэтому и иконостас до сих пор не построили? К чему? Все равно не возьмешь с собой в лучший мир...

Я помню, как в Вене я сам собственными руками строил иконостас и, представьте себе, из фанеры, которую Вы так поносите в своем докладе... Даже бумажками обклеивал - Вы угадали точно. Иконостас был чудесный, а особая ценность ему была сообщена намоленностъю. Без иконостаса я не считал возможным начинать свою работу в Вене. У нас с Вами на этот счет различный подход к работе среди русских.

Вы пишете, что старая и даже новая иммиграция не смогут играть существенной роли в будущих судьбах русской церкви. О, есть усердники, которые идут еще дальше, утверждают, будто мы, конвертиты, вообще не можем пользоваться доверием русских масс, как изменники, (так и говорится, без всякого стеснения), а что только одни иностранцы священники смогут иметь влияние на русские верующие массы.

Ваш пессимизм и Ваши рассуждения о русских и православии не выдерживают критики. Для Вас несколько тысяч, обращенных в католичество негров, даже в сравнение не могут идти с русскими схизматиками, которые, по Вашему глубокому убеждению, для католичества не имеют никакой ценности. Какая вопиющая узость! Что, если этим духом будут заражены все наши священники, наши духовные власти, католическая общественность? Что, если Ваш голос дойдет до слуха православных? Ведь, к нашему голосу прислушиваются и те, и другие, и третьи, и четвертые.

Многих из них занимает спор между двумя русскими священниками, один из которых отстаивает православную самобытность, а другой всячески порицает и чернит ее...

Кто из нас прав?

И, вот, здесь, громадной ошибкой, самого отрицательного значения, имеет решение "Осведомительного бюллетеня" прекратить на своих страницах полемику, касающуюся нашей работы. Эту полемику необходимо продолжать. Ведь, не для пустого же красноречия она была открыта съездом священников в Риме 22-27 ноября прошлого года?

Согласен, в моем докладе, представленном этому съезду, могли быть несовершенства, упущения, недооценки, переоценки, ошибки и т. д., и, значит, тем более необходима полемика. Без нее мы никогда и ничему не научимся. Не нужно бояться и самокритики. Она может раздражать и шокировать только тех, которые больше думают о себе, чем о пользе работы. Если я не прав, докажите мне это. Я буду очень рад признать свои ошибки и, поверьте, приложу все усилия, чтобы исправить их.

Примите, отец Протоиерей, уверения в уважении и братской преданности во Христе.

Митр[офорный] прот[оирей] Павел Гречишкин.

* * *

От многих из наших священников, работающих среди русских, я получил за последние месяцы, восторженные письма по случаю выхода в свет специального номера "Нашего приход", предназначенного для пастырей.

Некоторые не вполне согласны со мной, что совершенно нормально, и я с благодарностью принимаю их возражения.

Припишу всем мою глубокую благодарность и признательность за каждое замечание или поощрение по поводу высказанных мной мыслей.

[1] Ныне Закарпатская область Украины и восточные районы Венгрии и Словакии.

[2] Архиепископ Виталий (Максименко Василий Иванович) (1873 - 1960) - Окончил Екатеринославскую духовную семинарию. Учился в Киевской духовной академии. Принял монашество и был рукоположен в иереи. Служил миссионером и проповедником на Украине (1900-1903). Архимандрит (1903). В начале 1900-х гг. работал в типографии Почаевской лавры. После освобождения эмигрировал в Югославию, затем в Чехословакию. Основал в с. Ладомирово в Закарпатье обитель св. Иова Почаевского с активно действующей типографией. В 1928 г. начал печатать издание "Православная Карпатская Русь", позднее (в 1935 г.) переименованное в "Православную Русь". Вместе с монастырем переехал в Германию, а затем в США. Епископ Детройтский (1934). Архиепископ Северо-Американский и Канадский (1934). С 1948 по 1960 гг. был настоятелем Джорданвилльской Свято-Троицкой обители (США). Воссоздал в обители типографию и основал духовную семинарию. Был членом Синода Зарубежной Церкви.

[3] Сожительство без благословения Церкви.

[4] Ляде Серафим (ум. 1950) - митрополит юрисдикции РПЦЗ в Германии, по происхождению немецкий пастор, перешедший в православие в России.

[5] Папский трон на носилках.

[6] Евреинов Александр (1977-1959) - титулярный архиепископ Парийский. Первый русский католический епископ. Создал в Париже приход Св. Троицы и и купил приходское здание на рю Франсуа-Жерар на средства викарного парижского епископа Эммануэля Шапталя.

[7] Автор служил по Григорианскому календарю, а Гречишкин по Юлианскому.

[8] "Caritas Verband" - Германская католическая благотворительная организация.

[9] Wetter Andrej Gustav (1991-1991) - родился близ Вены. Готовился к миссионерской работе в Китае. В 1930 г. поступил в Руссикум. В 1935 г. посвящен в сан священника византийского обряда и вступил в ОИ. Работал кратковременно в Загребе, где иезуиты пытались создать русский новициат. Защитил докторат в Восточном институте. Ректор Руссикума (1950-1954). После написания труда "Диалектический материализм: его история и его система в Советском Союзе", стал ведущим ватиканским советологом. В 1970 г. основал Институт по изучению марксизма при Григорианском университете.

[10] Кулик Александр (1911-1966) - митрофорный протоиерей. Родился в белорусской семье под Белостоком. Через иезуитскую "Восточную миссию" попал в Интернат Св. Георгия в Намюре, конвертировался в католичество. Поступил в Руссикум. Посвящен в сан священника византийского обряда. Работал в русско-католических приходах во Франции, Аргентине и Италии. Умер от сердечного приступа во время перевода для делегации МП.