Тангейзер окинул взглядом перспективу. Простоявшая заброшенной все долгое лето, Бингемская котловина представляла собой широкую долину с выжженной травой и полями. Некогда житница острова, теперь эта котловина превратилась в залитую кровью арену, усеянную сотнями покойников, ковыляющими ранеными и десятками бьющих в предсмертной агонии ногами лошадей. Долина коробилась в жарком мареве, словно меланхолический ландшафт геенны. Тангейзер гадал, сумел ли Орланду преодолеть его.

Если сумел, значит, он на заливе Святого Павла, который едва ли являлся сейчас более безопасным местом. Залив был черен от множества галер и лодок, его воды пенили весла баркасов, отчаянно старающихся перевезти солдат обратно на корабли. По берегу беспорядочно метались тысячи людей. На плоской оконечности долины перед заливом и на невысоких холмах, закрывающих берег с юга, доблестный арьергард сдерживал мощный натиск христиан, отвоевывая для товарищей время. Вдоль всей этой линии, над которой стояли густые столбы мушкетного дыма, бушевала рукопашная. Среди поднятых турецких штандартов Тангейзер узнал санджак-и-шериф и, в самом центре, штандарт Мустафы. Упрямый престарелый генерал и его гарибы — хранители знамени пророка — будут последними, кто погрузится на корабль. Справа стояли одетые в доспехи янычары Зирхли Нефера. Алжирские мушкетеры Хассема растянулись вдоль холмов. А на противоположном конце строя, слева от Мустафы, упираясь в залив Салина, развевались желтые знамена Сари Бейрака. Кавалерийское подразделение Аббаса.