— Будем надеяться, что тогда все пройдет успешнее, чем в последний раз.

Тангейзер перегнулся через конторку. Людовико ощутил, как сжались его внутренности.

— Это будет не простое убийство. В следующий раз ты увидишь, как я буду купаться в твоей крови.

Тангейзер пристально разглядывал его какое-то время, показавшееся куда более долгим, чем сегодняшняя битва.

Людовико выдержал его взгляд не моргнув.

Тангейзер распрямился, развернулся и пошел к двери.

— Капитан! — позвал Людовико.

Тангейзер остановился и обернулся.

— Мне не хотелось бы становиться вашим врагом.

Тангейзер издал короткий смешок.

— Карла всего лишь женщина, одна из многих, — продолжал Людовико. — Во всяком случае, для вас. Если вы добиваетесь титула, я смогу выхлопотать вам такое высокое звание, по сравнению с которым ее титул покажется прозвищем рыботорговца. Многие герцоги начинали простыми солдатами, но святой отец щедр к тем, кто почитает его. Протяните мне свою руку, и даю вам слово, вы будете процветать.

— Стать одним из твоих прихлебателей? — переспросил Тангейзер. — Да я лучше съем кусок своего дерьма!

— Вы окажетесь в достойнейшей компании, уверяю вас.

— Должно быть, у этих господ обоняние похуже моего.

— Вы сомневаетесь в моей искренности? — спросил Людовико.

— Нет. Я плевал на нее. — Тангейзер нацелил палец ему в лицо. Этот жест был гораздо оскорбительнее, чем его слова. — Но послушайся моего совета: не будь настолько самонадеянным, чтобы сомневаться в моей искренности.

После чего Тангейзер развернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.

Людовико взял сверток с опиумом. Значит, он все-таки не простой грубиян. Этот человек и сам строит какие-то интриги. Людовико ощущал это в воздухе, как моряк ощущает запах надвигающегося шторма. Вошел Анаклето. Глаз его устремился на сверток в руке хозяина. Людовико перебросил сверток ему.

— Ступай отыщи грека, — сказал Людовико. — Приведи его сюда, ко мне, после того, как французы разойдутся. — Анаклето посмотрел на него. Людовико кивнул. — Никодима.

* * *

Четверг, 23 августа 1565 года

Священный совет, крепость Святого Анджело

Оливер Старки окинул взглядом огромный стол совета и в дрожащем свете свечей увидел собрание благородных престарелых мужей в черных рясах. Все они были искалечены войной, все были готовы умереть в бою. Свежие шрамы обезображивали их лица. У некоторых не хватало пальцев, трое из них лишились кисти или руки. Отчаяние, несмотря на плачевное положение, было им не свойственно, однако никто из командоров, балифов и рыцарей Большого креста, присутствовавших на Священном совете, не ждал, что Религия одержит победу. Даже Ла Валлетт, по правую руку от которого сидел Старки, кажется, разделял их мрачное настроение. В воздухе висело почти осязаемое ощущение, что сегодня — последнее собрание высокопоставленных рыцарей в истории ордена. И вместе с этим чувством отравляющая разум меланхолия, будто надгробная песнь, исполняемая, но неслышная, растекалась по комнате. Никогда больше мир не увидит людей, подобных этим, думал Старки, ибо мир, в каком ковались эти герои, кончился. Они — последние.