— Что такой мрачный? Все прошло отлично, и Религия снова перед тобой в долгу.

— Пусть держатся своей религии, — ответил Тангейзер, — и оставят мне мою.

* * *

Последняя битва продолжалась целых тридцать шесть часов, но этой ночью орудия наконец замолчали. Изнеможение, кажется, затянуло пеленой все сущее. Смутное чувство обреченности тревожило разум Тангейзера, не давая ему уснуть. Он поднялся, дошел до Калькаракских ворот, послушал, как шаркают в темноте ногами турецкие часовые. В настроении, подобном тому, какое охватило теперь Тангейзера, проще всего было бы действовать опрометчиво, нестись очертя голову, и будь проклято всякое уныние вместе со здравым смыслом. Хотя ожидать бегства нужно скорее от турок, а не от него. Их моральный дух подорван. Он слышал это в неистовых голосах имамов, отправляющих верных на смерть. Он слышал это сегодня вечером в интонациях муэдзина, зовущего на молитву. Но сколько еще атак придется отбить, прежде чем их дух будет окончательно сломлен? И сумеет ли Религия сделать это? Насколько было известно лично ему, боевой дух турок никогда еще не бывает сломлен до конца.

Созвездия кружили у него над головой, возвышаясь над бедами смертных, и он жалел, что не слышит той музыки, которая помогает им оставаться в вышине. Но может быть, это можно исправить.

Он разбудил Ампаро, она оделась, он взял футляры с инструментами. Ампаро зашла в госпиталь за Карлой, после чего он повел их к Галерному проливу, где они играли для него на берегу; растущая луна еще не взошла, и созвездие Скорпиона дрожало над южным краем мироздания. Он рыдал в темноте под их музыку, сердце его наполнилось радостью, душа исцелилась. Подобные моменты — частицы вечности, жемчужины, разбросанные по дну неизведанного океана. Пусть завтрашний день принесет то, что должен, думал Тангейзер, пока что его не существует. Пока что для него тянулась вечность, и в этой вечности он в самом деле был везучим человеком. В конце концов, его направляла поразительная красота.

* * *

Понедельник, 20 августа 1565 года

Высоты Коррадино

Орланду захватил свой нут с лепешкой и побежал на гребень холма понаблюдать за ходом сражения. Он был не одинок в этой привычке, поскольку было невозможно устоять перед подобным зрелищем, и он застыл на холме среди других работников. Санджак Чедер, один из самых прославленных боевых генералов Сулеймана, повел восемь тысяч янычаров в массированную атаку на крепость Святого Михаила, и, когда Орланду прибежал посмотреть, зубчатые стены форта снова пестрели цветами турок. Там было полно огня и дыма, но среди шелков и тумана Орланду замечал поблескивающие на солнце доспехи христиан. При виде стойкости рыцарей и его собратьев-мальтийцев слезы наворачивались у него на глаза. Но в то же время он был восхищен неустрашимостью янычаров. Тангейзер тоже когда-то был янычаром. Сейчас Тангейзер стоял где-то на стенах крепости христиан.