— А ты знаешь, — начал Борс, — что они используют один и тот же веревочный кляп все эти дни, забирают с трупа, прежде чем срезать его, и суют в рот следующему?

— И сколько дней это продолжается?

Борс окликнул испанца, который гнал раба.

— Эй, Гусман, какой это по счету? Восемьдесят восьмой или восемьдесят девятый?

— Восемьдесят девятый, — ответил Гусман.

— Спасибо. — Борс снова смотрел на Тангейзера. — Они выцарапывают счет на стене рядом с воротами, считают пятерками. Даже начали принимать ставки, ставили на конечное число повешенных, только лавочка закрылась на пятидесяти. Мое число пока еще не выпало.

— А кто сорвал куш за Сент-Эльмо?

— Этот человек перед тобой, — сообщил Борс. — Тридцать один день, твои товарищи превзошли даже мои ожидания, но всего на волосок, так что я оказался точнее всех.

— Восемьдесят девять дней, — произнес Тангейзер. — Иногда я не могу вспомнить, ради чего мы сюда явились.

— Насколько я помню, это как-то связано с твоими женщинами.

— Ах да, женщины, — отозвался Тангейзер. — Они до сих пор сводят меня с ума.

— Я весь обратился в слух.

— Я пытаюсь хранить верность моей будущей невесте… — начал Тангейзер.

Борс разразился хохотом.

— Почему это? Неужели Ампаро подцепила нехорошую болезнь? — Он опустил приклад мушкета на землю и оперся на дуло. — Ты меня извини, — проговорил он между приступами смеха, — но у тебя такой вид. Продолжай, пожалуйста.

— Ампаро в добром здравии. Если уж на то пошло, она переживет и меня, и тебя. И должен с прискорбием сообщить, что до конца дней своих я едва ли уже увижу другую пару таких же великолепных грудей.

— Так, значит, чары графини победили, несмотря на столь блистательные препятствия.

Тангейзер не смог заставить себя сознаться, что был пленен, и тогда и теперь, тем, как она играет на виоле.

— Чары или моя собственная глупость, не имеет значения.

— Любовь, — сказал Борс. — Я тебя предупреждал.

— И я решил поберечься, поскольку, прежде всего, хочу трезво мыслить во время предстоящих нам испытаний. Делишки скучные и противные, ты же согласишься…

— Без сомнения.

— …а когда чувства в смятении, не говоря уже о полном помешательстве, это провоцирует головные боли, разлитие желчи и прочие болезни, которых лучше избегать, пока не окажешься на твердой почве. Мы же несколько дней проведем в море, и если влюбленный на борту — уже несчастье, то влюбленный и помолвленный — настоящая катастрофа.