Комната наверху, большая комната во внутренней части крепости, тоже пострадала от пушечных залпов. В ребрах сводов тянулись трещины, пара стропил держалась исключительно на тонких полосках древесины, куски отвалившейся штукатурки валялись на полу, хлопья пыли кружились по комнате в свете свечей и ламп. Но кормил Стромболи прекрасно, и скоро Тангейзер уже вгрызался в мясо одной из тех овец, которые сопровождали его на пути через Большую гавань. Он обедал с Бролья, Ле Масом, де Медраном, Мирандой, Айгабеллой, Ланфредуччи и Хуаном де Гуаресом. Они ели и разговаривали, сидя за прекрасным дубовым столом, не снимая окровавленных доспехов, на случай внезапной тревоги. Говорили в основном о том, как продолжить оборону как можно более дорогой для турок ценой. Хотя сидевшие за столом были покалечены и обессилены, разговоры о битвах их воодушевляли. Они были непоколебимо убеждены, что замыслы Господни и их собственные совершенно одно и то же. Их объединяла одна радость на всех, радость, понять которую Тангейзер не мог. Он пировал с сумасшедшими. Потом капитан Миранда, не рыцарь, а испанский джентльмен удачи, спросил, что думает обо всем этом Тангейзер.

— Как говорит одна арабская поговорка, — начал он, — армия овец, возглавляемая львом, обязательно победит армию львов, возглавляемую овцой.

Де Гуарес едва не вскочил из-за стола, но Тангейзер поспешил заверить его, что бравый кастилец вовсе не та овца, которая командует львами.

Тангейзер продолжил:

— Если бы у Мустафы было больше терпения и хитрости — а эти добродетели так же присущи львам, как и храбрость, — он оставил бы несколько батарей, а основную часть армии кинул бы на осаду Эль-Борго. Он смог бы осадить крепость с трех сторон, а тогда вы не получали бы больше подкрепления, ваш боевой дух быстро улетучился бы, и яблоко само упало бы ему в руки. Только то значение, которое враг придает Сент-Эльмо, и заставляет вас сражаться с таким упорством. Если же вы отойдете на второй план… — Он пожал плечами.

— И что же? — спросил Ле Мас. — Этот пес настолько хитер?

— Нет, — ответил Тангейзер. — Мустафа учился на других войнах, во времена давно ушедшие, а горбатого, как известно, могила исправит. Советник Мустафы — его гнев, и он не колеблясь отправляет людей на смертный бой. Он, конечно, доведет это дело до печального конца. Поскольку вы убили его посла — а это оскорбление, которое сложно проглотить! — Мустафа наверняка захочет захватить форт во время следующего приступа. Который, как я предполагаю, произойдет не позже чем через три дня.