— Брат Гримальди, мне нужно знать, был ли среди добровольцев один человек.

— Сегодня? — спросил Гримальди.

— Сегодня. Его зовут Орланду Бокканера.

Квартирмейстер возмутился его вмешательству.

— У вас нет на это никакого права. Мы заняты.

— Заняты? — Тангейзер уперся руками в стол и посмотрел на него сверху вниз. — Сегодня утром я возглавлял отряд, совершивший набег на мыс Виселиц. А теперь скажи мне, книжный червь, сколько турок ты убил сегодня?

Квартирмейстер вскочил на ноги, его рука потянулась к рукояти меча. Хотя Тангейзер так и стоял, подавшись вперед, квартирмейстеру приходилось смотреть на него снизу вверх.

— Кто вы такой, сударь?

— Лучше и дальше проливай чернила, друг, — сказал Борс, — а проливать кровь предоставь таким, как мы.

— Сядь, — сказал ему Гримальди. — Это человек Старки.

Квартирмейстер пошел прочь, бормоча «Отче наш», чтобы успокоиться. Гримальди листал книгу со списками. Его палец остановился у последней колонки имен.

— Ни одного Бокканера. Зато есть Орланду ди Борго, — сказал Гримальди. — Парень был такой же нахальный, как и его имя. — Он выпятил подбородок в сторону гавани. — Он вон там, на последнем баркасе.

Тангейзер распрямился, развернулся и посмотрел за полоску воды. Далеко в ночи, без малейшей надежды докричаться, весла последнего баркаса взбивали жидкое серебро. Из-за каких-то рассуждений о перце, из-за лишней чашки кофе или из-за наскоро принятой ванны краеугольный камень всех его упований рассыпался в пыль. Орланду направлялся на верную смерть. Во время всех всплесков и падений, что он пережил за последние недели, Тангейзер никогда не поддавался отчаянию. Но вот теперь он был в отчаянии. Он отвернулся от воды и еще больше упал духом.

Шлепая босыми ногами по крови, с летящими за спиной растрепанными волосами, бежала Карла. Она увидела его лицо и застыла. И Тангейзеру показалось, что он только что ударил ее в самое сердце.

* * *

Воскресенье, 10 июня 1565 года — Троицын день

Придел Девы Марии Филермской — Английский оберж — форт Сент Анджело

Филермская икона Пресвятой Богородицы висела в приделе церкви Святого Лоренцо. После правой руки Иоанна Крестителя рыцари считали Филермскую икону своей главной реликвией. Говорили, ее написал сам святой Лука, и ее чудом принесло на Родос прямо по морским волнам. Когда Сулейман захватил Родос, оставшиеся в живых рыцари забрали икону с собой. Лицо Мадонны было изображено совсем просто, почти лишено выражения, зато в ее глазах читалась вся скорбь мира. Было известно, что Мария Филермская плачет настоящими слезами и ею было сотворено бессчетное количество чудес. Карла стояла перед иконой на коленях и молилась если не о чуде, то хотя бы о просветлении. В этот день, когда Святой Дух сошел на апостолов, она вполне могла надеяться на это. Кругом стояла мертвая ночь, в церкви было пусто.