Он думал, что ванна чудесным способом расслабит его конечности и освободит разум от всех волнений. Но молочно-белое сияющее тело, прижавшееся к нему, разом лишило Тангейзера обеих возможностей. Он удержался от того, чтобы немедленно накинуться на нее, и позволил своим рукам пройтись по бедрам Ампаро, оставшимся под водой.

— Ты сегодня уничтожил турецкие пушки, — сказала Ампаро.

Это было не то воспоминание, к которому он хотел бы возвращаться. Прижимаясь губами к ее шее, он только невнятно простонал.

— Это было страшно? — спросила она.

— Страшно? — пробормотал он, озадаченный. Может быть, она старается утешить его? — Мы убили много народу, — сказал он. — Но тебе не стоит забивать голову подобными житейскими мелочами.

Он поцеловал ее шею. Пробежал пальцами по волосам. Ее грудь оказалась у него под рукой, словно по собственной воле, и он вздохнул из глубины души, переполненный счастьем. Но его продолжал смущать ее вопрос. Он не привык, чтобы она спрашивала о чем-то конкретном.

— Ампаро, откуда ты знаешь о пушках? — спросил он.

Она ответила:

— Мне рассказал Орланду.

Все воодушевление внезапно покинуло Тангейзера. Он поднялся, и она соскользнула с его бедер.

— Орланду? — переспросил он. — Кто такой этот Орланду?

— Мой друг из гавани. Я рассказывала, он считает тебя великим героем, очень хочет с тобой познакомиться. — Он смутно припоминал, что речь шла о чем-то подобном, но тогда он пропустил все мимо ушей. Ампаро продолжала: — Он был здесь, в трапезной. Ужинал с нами какой-то час назад.

— И сколько лет твоему другу?

— Он утверждает, что пятнадцать, но это неправда. — Она поняла, что так его взволновало. — Он не верит, что может быть сыном Карлы, и Карла тоже.

Но Тангейзера это не убедило.

— А как его фамилия?

— Орланду ди Борго.

Он засмеялся, но невесело. Картина того, как он покидает остров, промелькнула перед глазами, а вместе с ней и тревожное ощущение, что действовать придется со всей быстротой, на какую он способен.

— Что это за человек без руки спит за столом?

— Друг Орланду, Томазо.

— Подожди здесь, — велел Тангейзер. Он перемахнул через край бочки.

— Ты сердишься на меня?

— Наоборот. Просто подожди.

Он поспешно помчался к двери обержа, осознав, что забыл полотенце. Но не стал возвращаться. Шлепанье его босых ног по плиткам пола казалось неестественно громким. Он добрался до трапезной, где Борс ревел от хохота; при появлении Матиаса он поднял голову.