— Тебя что-то мучит, мой господин, — произнес Никодим.

Тангейзер простонал и опустил руки. У македонца было поразительное лицо, смуглое, с ясными чертами, совершенно симметричное и пропорциональное. Черные глаза с длинными ресницами смотрели на мир с оскорбленной невинностью икон на стенах Айя-Софии. Возможно, именно благодаря этим качествам он и оказался среди личных охранников Мустафы, потому что старики черпают уверенность в зерцале юности. Они говорили по-турецки.

— Я слишком часто предаюсь мысленному самобичеванию, — пояснил Тангейзер. — Не советую тебе обзаводиться подобной привычкой.

— Ты показал мне обратную дорогу к Христу, — сказал Никодим. Его глаза сияли идеализмом человека слишком юного, чтобы понимать некоторые вещи. — Моя жизнь принадлежит тебе.

Тангейзер улыбнулся.

— Я не религиозный человек.

— Ты зришь в суть вещей, на что способны только религиозные люди.

Тангейзер не видел причины возражать ему. Верность, на чем бы она ни основывалась, была ценным приобретением. Никодим подтянул рукав рубашки, обнажив бронзовую мускулистую руку, а на ней браслет желтого золота с гравировкой. Он снял браслет и протянул Тангейзеру.

— Прошу тебя, — сказал он. — Прими в подарок. Он облегчит твои страдания.

Тангейзер рассмотрел вещицу. Это было разомкнутое кольцо, тяжелое, наверное, унций семь или восемь, очень мужское украшение. Цвет металла был неровный, с оттенками, и полировка не доведена до совершенства, в узоре были заметны следы от молотка, симметрия тоже была не идеальна. Но тем не менее вещь была поразительная. В центре ширина браслета доходила до полутора дюймов, к краям он сужался до дюйма. И края были украшены головами рычащих львов. Тангейзер повернул браслет к свету и увидел внутри надпись на арабском языке. Он прочитал ее вслух.

— «Я пришел на Мальту не за богатствами и не за славой, а ради спасения своей души».

Он посмотрел на Никодима. Интересно, кто подарил его юноше и почему, но он сомневался, что действительно хочет знать ответ. Тангейзер надел браслет на руку. Он ощутил, как приятное тепло разливается по его груди. Наверное, эта надпись заключала в себе сверхъестественную силу.

— Это самый ценный подарок из всего, что у меня есть, — произнес Тангейзер. Он поднял руку, и браслет сверкнул неярким, почти охристым, светом. — В нем заключена сила, не видная глазу.