— Никто меня не выгонял, — сказала она. — Я живу в Английском оберже.

Он снова посмотрел на нее, с неким благоговением.

— Тогда почему же ты здесь?

— Я пришла сюда в поисках покоя.

— Покоя? — Эта идея сбила его с толку. Он поднялся. — Я провожу тебя обратно в оберж. Это дом Старки, последнего из английских рыцарей. Я знаю его, знаю очень хорошо.

Он поднялся. Он казался таким галантным, что Ампаро не смогла отказаться. Она тоже поднялась. Сбросила с плеч одеяло и отдала ему. Он забрал его, словно вдруг осознав, что это слишком старая вещь, ее оскорбительно предлагать даме столь очевидно высокого положения. Он скатал одеяло и засунул между бревен. Потом заметил висящий у нее на шее кожаный цилиндр.

— Что это такое? — спросил он.

Ампаро сунула футляр под мышку.

— Одна любопытная вещица, — сказала она. Он поджал губы, поняв, что это и все, больше она ничего ему не расскажет. Она спросила: — Как тебя зовут?

— Орланду, — ответил он. И прибавил: — Когда я уеду посмотреть огромный-огромный мир и стану большим человеком и воином, я буду называть себя Орланду ди Борго.

— А почему ты живешь здесь, на берегу? — спросила она.

— Здесь я свободен.

— А где твоя семья?

— Моя семья? — Орланду закусил губу. Он коротко взмахнул рукой, словно отрубил что-то ребром ладони. — Я их оставил, — сказал он. — Они нехорошие люди.

Она хотела спросить еще, но по его лицу поняла, что он не ответит, что эта тема причиняет ему боль.

— А как зовут тебя? — спросил он.

— Ампаро.

Он улыбнулся.

— Прекрасно. Значит, ты испанка. А ты тоже благородная, как и belle dame?

Она отрицательно покачала головой, и он заулыбался еще шире, словно они сделались еще ближе друг другу. Она подумала, не хочет ли он ее, и тут же поняла, что не хочет. Он мечтал стать мужчиной с таким почти осязаемым отчаянием, от которого ей тоже делалось больно, но он все-таки был еще слишком мальчишка, чтобы чувствовать подобное желание. Она вдруг подумала, осененная: а что, если он и есть мальчик Карлы?

Она сказала:

— Ты познакомишься с Тангейзером, когда он вернется. Я расскажу ему, какой ты галантный, как ты защищал меня от tercios; ты, наверное, захочешь пожать ему руку.

Глаза Орланду широко раскрылись.

— Ты же хочешь пожать ему руку? — спросила она.

— О да, очень, — ответил Орланду. — Очень-очень хочу. — Он пригладил волосы, словно уже приводил себя в порядок по такому случаю. — А когда?