97

Придадим этой концепции конкретные формы и одновременно постараемся определить, из каких источников были почерпнуты отдельные имена. Одно имя Перуна Никон нашел в древнейшем летописном своде; примечательно, что он не ввел в этот пантеон Волоса, хотя он фигурировал в договоре 971 года. Легко предположить, по какой причине он это сделал. Культ Волоса, возникший поздно и ненадолго, пришедший при этом из-за границы, не распространился на Руси и не создал хорошо известной традиции. Только открытие в княжеском киевском архиве русско-греческих договоров привело к возникновению вторичной, литературной традиции, которая вслед за Повестью временных лет, как мы уже говорили, повторяла имя Волоса вместе с определением «скотий бог». Однако Никон не знал договоров (обнаруженных только в начале XII века в тексте Повести временных лет) и мог вообще никогда не слышать о Волосе.

В то же время он сумел собрать пять других имен, которые считал определением богов. Это не были вымышленные имена, они, конечно же, отражали представления людей того времени — из окружения Никона — о языческих верованиях. Три первые (Хърсъ, Дажьбогъ, Стрибогь) были приведены в Слове о полку Игореве, в основном в таком контексте, который не предполагает их исключительно литературного происхождения. В то же время нельзя сказать, что все имена имеют славянское происхождение и славянскую этимологию, как утверждал Брюкнер. Даже первое имя Хоре этот автор возводил к слову «карсъ» или «харсъ», обозначающему приземистость или истощение259 — но это были черты, вообще несовместимые с понятием бога, особенно с его характеристикой в Слове о полку Игореве. В то же время вполне возможно значение имени Хоре, соответствующее иранской этимологии, связанное со словом ггуагэхЗо^эт, персидским хигэ§ос1, то есть сияющим солнцем. С этой связью соглашались, в частности, Нидерле, Ягич, Фасмер (с оговоркой фонетических трудностей)260, подтвердил ее недавно и Зализняк261. Поэтическую интерпретацию имени Хоре дало Слово о полку Игореве, когда, обратившись в содержанию Повести временных лет, описало поход Всеслава Полоцкого, который «ночью волком рыскал: из Киева дорыскивал до петухов Тмутороканя, великому Хорсу волком путь перерыскивал»262 . В первом издании Слова в 1800 году издатели отметили, что высказывание о Хорее не-

7 Заказ № 82

98

понятно, однако отступление стало ясным, когда идентифицировали Хорса с солнцем. Всеслав, превратившись в волка, бежал из Киева в юго-восточном направлении и прибыл в Тмуторокань до пения петухов, прежде чем великий Хоре показался на горизонте. А следовательно, «прерыскаше» (перебегал) ему дорогу в смысле: пересекал обычную трассу Хорса или же опережал Хорса на этой трассе263 . Замечание Аничкова, что Всеслав не мог пересекать пути солнца ночью264 , было бы справедливым в том случае, если бы солнце не имело установленной трассы и времени своего пути. Однако поэт знал, что Хоре двинется по привычному пути, а значит, мог сказать, что его обогнал Всеслав, то есть стал в Тмуторокане, прежде чем засияло солнце. По мнению Аничкова, великим Хорсом назывался край почитателей божества с таким именем, лежащий между Киевом и Тмутороканем и заселенный в основном торками, подданными Владимира, их божеством должен был быть Хоре. Однако Хоре поэта был активной силой, которая двигалась по определенной трассе, поэтому нельзя поставить знак равенства между ним и краем, статической величиной. И тюркская этимология Хорса, которую предполагает концепция Аничкова, не может быть признана. Поэтому нет основания сомневаться, что Хоре определял солнце и был синонимом Даждьбога, указанного в пантеоне Владимира непосредственно после Хорса. Это расположение двух божеств рядом указывает на то, что Никон отдавал себе отчет в том, что они в сущности идентичны, однако не придал этому значения и не исключил одно из имен, поскольку узнал о них из различных источников: из киевского — о Даждьбоге, из тмутороканского — о Хорее, а потому трактовал их как отдельные ипостаси одного и того же божества. Вывод о тмуто-роканском происхождении Хорса находит подтверждение в свидетельстве Слова о полку Игореве, которое помещает Хорса именно над Тмутороканем, как если бы оно было его покровительствующим божеством. Одновременно мы видим, что иранская этимология Хорса не означает какого-то древнего заимствования из иранского языка265 , наоборот, это произошло где-то в 1062—1067 годах, так как Никон в эти годы находился в Тмуторокане и оттуда почерпнул различные сведения для своего свода, как это показал уже Шахматов. Поэтому мы имеем право предположить, что и имена богов он перенес из Тмутороканя на почву русской мифологии266 .