этом мы исключаем подвижных готов и ввиду их относительно позднего появления в Причерноморье, и по причине их контактов с западным славянством, которому они должны были бы тоже передать культ «бога молнии». Поэтому круг возможности ограничивается иранскими народами, однако в тот период представляется маловероятным влияние на духовную культуру славян со стороны сарматских народов — кочевых, разрушительных и лишенных постоянного политического центра в Причерноморье; в то же время с большим вниманием следует отнестись к скифам.

Согласно Геродоту (IV 59), скифы (вернее, их правящий класс) исповедовали политеизм. Этот историк привел греческие и скифские имена божеств — первые из них не только означали эллинскую интерпретацию скифских божеств, но также и свидетельствовали о греческом влиянии. На первом месте Геродот указал Гестию, божество домашнего очага, особо почитаемое в Греции. Скифское имя этого божества Табити (ир. tapati tâpayatd) означало «горящая» (богиня) и являлось соответствием зороастрийскому домашнему культу Атара, или огня, сына божества неба, именуемого Ахура Мазда579 . Аналогично и у славян огонь был сыном Сварога-неба. Далее в списке Геродота фигурируют все другие скифские божества: Зевс (скиф. Папаиос, или отец), Земля (Апи), супруга Зевса, Аполлон (Гоитосирос, а вернее Воитосирос, как объясняет Ни-берг), Афродита (Агримпаса, которую Ниберг исправляет на: Арфимпаса), Геракл, Apec, а также Посейдон (Тхагимасадас). Скифы, утверждает далее греческий историк, не ставили богам идолов, алтарей и храмов, за исключением Ареса, скифского имени которого он не указывает, но о культе которого рассказывает в отдельной главе (IV 62). В этом скифском культе (гораздо более примитивном, чем греческий) встретились два элемента — местный и греческий, иногда обнаруживающие сходство между собой, как в случае с Зевсом-Папаиосом, представляющим индоевропейское божество неба. В то же время супруга Зевса Земля не представляет собой аналогию греческой Гере, а ее имя Апи указывает на воды (по-видимому внутренние); этот брачный союз, без сомнения, берет начало в индоевропейском космогоническом мифе об изначальном союзе Неба и Земли580 . Немногочисленный состав скифского пантеона доказывает позднее и иноземное происхождение этого политеизма, с которым иранские степные народы не были знакомы. У скифов прототеизм превратился в полите-

179

изм под явным греческим влиянием, некоторые греческие божества были восприняты этим народом в готовом виде, как, например, Геракл и Apec. Если Геродот не привел их скифских имен, то, по-видимому, потому, что они почитались в Скифии под греческими именами. Символом Ареса у скифов был старый железный меч (IV 62), точно так же меч был символом греческого Ареса. Это восприятие греческого символа дает основание предполагать, что скифский Папаиос, как и греческий Зевс, был громовержцем, то есть был идентичен Керавносу, и именно это имя перевели славяне как Перун (Перын), первоначально существовавшее скорее всего как прозвище Сварога. Это прозвище у восточных славян превратилось в имя божества, но в то же время оно не было воспринято западными славянами, которые продолжали поклоняться Сварогу под его традиционным именем. Это мифологическое славянское заимствование у скифов ограничилось единственным элементом, а именно выделением явления грозы в представлении о Свароге-небе и соответствующим изменением имени этого божества как олицетворения грозы. Эта метаморфоза Сварога в Перуна произошла, по-видимому, не во времена Геродота, когда славянские племена находились далеко от центров скифской культуры, влияние которой на них было по этой причине поверхностным. Только когда на рубеже III—II веков до н. э. скифская империя пала под натиском сарматов, а славяне, обладавшие зарубинецким типом культуры, вошли на территорию киевской земли, которую прежде занимало автохтонное население, подчиненное скифам и подавленное сарматами581, создались благоприятные условия для восприятия от оставшихся представителей этого населения некоторых скифских религиозных понятий, связанных в конечном счете с фигурой Зевса Керавноса, вписывавшейся в славянский прототеизм. Колонизаторская экспансия славян зарубинецкой культуры привела к передаче представления о Перуне балтам, которые придали ему собственное название грома и передали эту форму мордвинам. Славяноиранские мировоззренческие контакты не могли ограничиться одним понятием Перуна, хотя их следы в столь древнюю эпоху удается обнаружить в источниках только в исключительных случаях. Тем не менее, хорошо известно свидетельство мировоззренческого сближения славян с иранским населением — в виде нуминотического определения: слав, бог, ст. перс, бага в общем значении сверхъестественной сущности,